Ни Стругацкие, ни тем более Замятин не являются современной литературой. Замятина можно было бы изучать при чтении антиутопий — как показывают все исследования, антиутопия более чем востребована как жанр среди старшеклассников. Стругацкие вполне могли бы рассматриваться в курсе русской литературы ХХ века, и например, можно было бы сравнивать образы зла и спасения в "Мастере и Маргарите" и "Отягощенных злом"; "Докторе Живаго" и "Трудно быть богом". Пелевин был бы хорош для изучения постмодернистской литературы, чтобы объяснить, как совсем иначе чем прежде начинают выглядеть "образ" и "позиция" автора, образ читателя, способ говорить о событии в этой литературе. Лукьяненко мог бы появиться при обсуждении подростковой литературы, если бы на уроках литературы, как во многих странах, обсуждалась бы современная проза о проблемах, волнующих подростков — хотя, на мой взгляд, слишком уж прямолинейная дуалистическая вселенная Лукьяненко, головокружительные, но однообразные ходы при изображении множественности миров, консервативная идеологизированность и иногда многословие диалогов не делают его предпочтительным перед другими автором.
Просто до сих пор литература в школе в основном это изучение образцов, без дискуссий, понятия о модернизме и постмодернизме вводятся фрагментарно, тогда как в основании лежит советская версия неоклассицизма, правильных произведений про правильных и неправильных героев, на которых можно поучиться языку изложения и способу изображения характеров. Эта особенность школьной литературы блокирует знакомство с этими и другими произведениями.