Сама формулировка вопроса вызывает встречные вопросы. Если мы предполагаем, что есть некая сущностная Германия, которая в определенный момент своей истории утратила целостность и существовала в раздробленном состоянии, а потом победила эту самую раздробленность, то мы оказываемся в логике примордиалистской парадигмы.
Вот Франция перешла в фазу феодальной раздробленности, а потом ее преодолела и стала сама собой. Вот Русь, которая переживала период феодальной раздробленности, а потом восстановилась. Германия тоже победила раздробленность, чтобы стать самой собой.
Далее мы, вероятно, должны задуматься об Османской империи и государстве инков. А также о том, что есть вечные политические сущности и ложные, которые образуются и исчезают, потому что они ложные. Язык, который мы используем для обозначения исторических событий, подталкивает нас к определенного рода выводам.
Тут самое время сказать, что «раздробленность» как некоторый неудачный или невеликий период в жизни вечного государства, — это изобретение идеологов национальных государств конца XVIII – XIX веков. То есть условно говоря, нигде на небесах не записано, что есть сущность под названием «Германия», и она должны быть централизованной.
Тем не менее, поиск приемлемой формы объединения субъектов бывшей Священной Римской империи в единое немецкое государство начался сразу после ее упразднения императором Франциском II в 1806 году. На месте империи образовался Германский союз, политические деятели которого начали обсуждение устройства будущего государства. Все логично: чтобы устроить государство на национальных принципах, необходимо сначала отказаться от старой формы сосуществования в виде сословной империи.
Специфика Священной Римской империи, на территории которой преимущественно и была создана в дальнейшем Германская империя, заключалась в довольно автономном существовании ее субъектов. Королевство Пруссия, королевство Бавария, королевство Ганновер, королевство Вюртемберг обладали достаточной экономической и культурной самостоятельностью, чтобы существовать как самостоятельные европейские государства. (Сегодня ситуация не изменилась).
Теоретически всех этих переходных форм было достаточно, чтобы отбиться от любого внешнего врага, а немецкие государства имели достаточный опыт создания внутригерманских союзов. Но Германского союза было недостаточно, чтобы вести упорядоченную внешнюю политику. Для ситуации всего XIX веке наращивание территорий и увеличения людского ресурса (т.е. создание империи) являлся наиболее популярным способом выживания и дальнейшего процветания. А еще более — удовлетворения национальных амбиций, которые в те времена играли роль политического мотиватора. Экономическое процветание региона требовало ломки всевозможных таможенных и прочих торговых барьеров.
Таким образом, создание империи было предопределено. Но прежде нужно было решить т.н. «германский вопрос», который предполагал два пути — великогерманский (под руководством австрийских Габсбургов) и малогерманский (под руководством прусских Гогенцоллернов). Существовала и версия сохранения конфедерации, у которой также было немало сторонников. В 1834 году германские государства создали Таможенный союз по прусской модели, в который не взяли Австрию. В 1848 году Пруссия начала цикл войн за объединение немецких земель с Данией, Францией и внутри Германского союза. В 1871 году Вильгельм Гогенцоллерн объявил о создании Германской империи (Deutsches Reich или Второй Рейх), которое хотя и было более централизованным, чем СРИ, тем не менее сохраняло в своем составе королевства, герцогства, вольные города и княжества.
Для сравнения — последнее удельное княжество в Московском царстве было ликвидировано в 1591 году. Второй Рейх, как бы парадоксально это ни звучало, оставался добровольным объединением (понятно, что выйти из него было невозможно, речь о форме создания). Собственно, это и называется «создание единой Германии». На самом деле, было создано военно-политическое объединение малых немецких государств во главе с большой Пруссией, который сыграл важную роль в запуске маховика Первой мировой войны.
Отдельным путем пошла Австрия, которая (уже без негерманских народов) в 1938 году на короткий период объединилась с Германией, а потом обратно разъединилась.
Можем ли мы сказать, что объединение произошло «поздно»? Или нам следует думать, что полного объединения еще не произошло? Должны ли мы исходить из того, что объединение — неизбежный процесс, а раздробленность — это плохо? А куда девать Австрию, Швейцарию и Данию? Или лучше предполагать, что Бавария и Саксония это государства в составе федерации? У каждого государства свой исторический путь, который не обязан повторять пути других государств.