Этот процесс начался давно. У Достоевского герой одного рассказа, журналист, сетует: «Скажи по крайней мере косвенно, на то тебе слог. Нет, он косвенно уже не хочет. Ныне юмор и хороший слог исчезают и ругательства заместо остроты принимаются. Вольтеровы остроты хочу собрать, да боюсь, не пресно ли нашим покажется. Какой теперь Вольтер; нынче дубина, а не Вольтер! Последние зубы друг другу повыбили!»* Причем процесс, как верно замечено, носит повсеместный характер. Культура аристократична, но аристократизм не поставишь на поток. Как в том же рассказе — «…ведь как же, однако, так прямо в печати? В печати надо всё благородное; идеалов надо, а тут…» Можно массово научить читать, но нельзя массово научить благородству. В итоге возникает низкий жанр, а если есть некая нижняя планка, то ее можно всегда опустить еще ниже. Легитимность нецензурщины в печати была вопросом времени.
________________
* «Бобок»