Автор написал нам тут:" Европейский источник сообщал, что на Руси "много быстроногих датчан"."
Титмар из Мерзебурга про Киев.
"В этом большом городе, являющемся столицей того королевства, имеется более четырехсот церквей и восемь рынков, народу же неведомое множество. До сих пор этот [город], как и весь тот край, силами спасающихся бегством рабов (servi), стекавшихся сюда со всех сторон , а более всего [силами] стремительных данов (Dani) 124 [83] противостоял весьма разорительным [набегам] печенегов (Pecinegi), побеждал также и других."
На самом деле тут перевод норманистский. На латыни текст звучит немного по другому.
In magna hac civitate [Kiev] que istius regni caput est, plus quam quadringente habentur ecclesiae et mercatus VIII, populi autem ignota manus: quae, sicut omnis haec provincia ex fugitivorum robore servorum huc undique confluencium et maxime ex velocibus Danis, multum se nocentibus Pecinegis hactenus resistebat et alios vincebat. [Thietmar 1935: 530].
Правильно перевести так:
"В этом огромном городе, который является столицей того царства, имеется более 400 церквей и 8 рынков, жителей же – неведомое множество. [Город], подобно всей этой области, до сих пор сопротивлялся чрезвычайно вредящим ему печенегам и побеждал других [врагов] силою беглых рабов, собирающихся сюда отовсюду, и в особенности, быстрыми данами."
Что мы видим? Эти быстрые даны - беглые рабы!
То есть, везли данов на продажу в Византии, но они смогли убежать и их приютили в Киеве. А кто продавал датчан в рабство? Да славяне же!
С рабами было обращение жестокое; природных рабов у балтийских славян не было, как вообще у всех древних славян, но рабами становились военнопленные, и таких было множество. При всяком удачном походе, при всяком ловко исполненном набеге, балтийские славяне приводили к себе в рабство большее или меньшее число захваченных в плен неприятелей: они их делили между ратниками или продавали на рынке. Кроме того, были еще по всему славянскому Поморью, у вагров, у бодричей, у лютичей, у ран и поморян, удальцы-разбойники, для которых увод невольников составлял настоящий промысел. От них страдала Нордалбингия, но еще более Дания, куда был всем, даже отдаленнейшим поморянам, открытый доступ с моря. Оттого-то и было у балтийских славян всего более рабов из датчан: часто удавалось христианам, при взятии какого-нибудь славянского города, освобождать целые толпы их. Покоренные в конце XII в., вагры и бодричи уже не могли грабить Данию; но однажды случилось их повелителю, саксонскому герцогу Генриху Льву, рассориться с датским королем, и он дал им волю: в словах летописца слышится, с какой свирепой жадностью эти славяне бросились на прежнюю свою жертву.
"Кликнули князей Славянских, и те сказали: "мы здесь, готовы", и с радостью послушались. Пустил он их (т. е. Генрих), и пали плотины, сдерживавшие море, и прорвалась волна, подымаясь и разливаясь и нанося гибель многим датским островам и прибрежным землям. Исправлены были вновь корабли разбойников, и они заняли у датчан богатые острова; пресытились Славяне, после долгого лишения, богатствами Датчан, упитались ими, говорю, утучнились, разжирели. Я слышал по рассказам, что в Мекленбурге, в день торга, считалось до 700 душ пленных Датчан, выставленных на продажу, только бы нашлись покупатели".