Чтобы ответить на данный вопрос, нужно, в первую очередь, развенчать расхожий стереотип - то есть то, как мы привыкли определять теорию литературы. Принято говорить, что "теория литературы - это наука о том, как литература устроена", "искусство таксономической классификации форм, приёмов и стилей" (с прибавкой: "довольно скучный предмет"), или, в более развернутом исполнении, - "теория литературы - это свод всегда действующих правил для анализа; своего рода оружейный склад, в котором каждый историк может отобрать себе пару годных инструментов для работы с конкретным текстом". Подобная линия рассуждения привычно усвоена ещё с античности - из "Поэтики" Аристотеля, через "Ars Poetica" Горация, средневековые трактаты неоплатоников, поэтики трубадуров и зрелые поэтики XVII-XVIII в. (например, Буало, Грасиан). Все эти тексты - не что иное, как умозрительная классификация литературного текста, применимая ко всем уровням его существования: от микроуровня звука и фонемы (классификация ритмов, рифм, средств звукописи) до макроуровня системы жанров и стилей.
Попытку дистанцироваться от этой точки зрения и включить её в более широкий эпистемологический контекст не так давно предпринял Антуан Компаньон - ныне живущий и здравствующий профессор Коллеж де Франс - в своей книге "Демон теории: литература и здравый смысл", вышедшей во Франции в 1998 г., в России - в 2001, в переводе С.Н.Зенкина. В сущности, Компаньон применяет аппарат теории литературы к ней самой, ставя вопрос следующим образом: что, если сами тексты теории литературы так же не абсолютно истинны и прозрачны, как сами произведения литературы? что, если они так же нуждаются в разборе, расшифровке и привязке к историческому контексту? что, если каждая классификация - это всего лишь попытка (а не способ!) мыслить литературу, которая больше сообщает о мыслящем субъекте, чем об объекте мышления? Компаньон подаёт теорию литературы как "сборку" системы видения из нескольких понятий - литература, автор, читатель, реальность, язык (Компаньон 2001, с.29). Система начинается с того, что одна из точек становится узловой и автоматически предопределяет видение остальных; система разрушается, когда место "начала координат" отдаётся другому концепту. Комбинаций может быть множество; теоретику оставлена только свобода выбора "точки отсчёта".
Теория литературы, таким образом, превращается в науку о том, как можно разными способами "собирать" понятие литературы, определять диапазон его охвата и расчерчивать карту произведений. При этом каждый из этих способов относителен, проблематичен, ограничен в своём применении и в себе самом содержит основания для собственного оспаривания.
Что должен в таких условиях делать литературовед, чтобы изучить теорию литературы? Из изучения набора инструментов и абсолютных догм эти дисциплина превращается в знакомство с искусством конструирования "видений", интерпретативных рамок, в рамках которых будут получены только определённые ответы. Соответственно, курс теории литературы предполагает не чтение учебника-словаря терминов (ср. учебники под ред. Тамарченко, Чернец), а пристальное чтение текстов, принадлежащих разным критическим традициям, - и лучшим учебником становится хрестоматия. Таковые существуют - позволю привести в пример самые известные из существующих на русском языке:
1.Зарубежная эстетика и теория литературы. Трактаты, статьи, эссе. М.: МГУ, 1987.
Современная литературная теория. Антология. М.: Флинта, 2004.
Французская семиотика. От структурализма к постструктурализму. М.: Прогресс, 2000
К тому же, бесспорно ценны обзорные монографие и подборки по отдельным теоретическим аспектам:
Пьеге-Гро Н. Введение в теорию интертекстуальности. М.: ЛКИ, 2008.
Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М.: Интрада, 2001.
Турышева О.Н. Теория и методология зарубежного литературоведения. М.: Наука; Флинта. 2012.
Западное литературоведение ХХ века. Энциклопедия. М: Интрада, 2004.
И, конечно же, знакомство с теорией литературы ни в коем случае не может состояться без чтения оригинальных текстов в отдельных изданиях. Хрестоматия - это всего лишь путеводитель, который помогает сориентироваться в их отборе. А "Демон теории" - своего рода методологический компас, без которого пускаться в бескрайнее плавание по океану литературной теории рискованно и опасно.