Государственная собственность на средства производства может быть государственной и общественно-коллективной. Какая ближе к социализму?

Они обе соответствуют социализму и госсобственность имеет место в нем, потому как она ограничивает власть буржуазии, а т.к. прибыль с них финансирует общественные фонды потребления (социалку), а не идет в виде прибавочной стоимости в карман капиталисту, это и есть диктатура пролетариата. Другое дело, что в с/х, в том же СССР, упол делался на коллективную собственность (колхозы), нежели государственную (совхозы), особенно при Сталине, когда первых было в сотни раз больше.

Но это с/х, а не промышленность, хотя все при том же Сталине артельно-кооперативное производство достигло пика своего развития и зарплаты в данном секторе были таковыми.

Все это вело к следующим показателям. Рост физического объёма валовой продукции промышленности СССР за годы 1-й и 2-й пятилеток (%1937 к 1928): чугун – 439%, сталь – 412%, прокат черных металлов – 382%, уголь – 361%, нефть – 246%, электроэнергия – 724%, бумага – 293%, цемент – 306%, сахарный песок – 189%, станки металлорежущие – 2425%, автомобили – 25000%, обувь кожаная – 316%. Но очень важно понимать следующее - эти достижения имели место именно потому, что кооперативный сектор организовывался государственными силами, а не был пущен на самотек, как в СФРЮ, где Тито ставил исключительно на самоуправление, загубив в целом неплохую идею, еще и сохранив частную собственность и рыночные отношения. В 1950 г. была введена выборность директоров, фактически был утвержден синдикализм, который принято считать одной из форм социализма. Идея самоуправления состояла в том, чтобы по существу сделать каждую фирму в стране кооперативом. Весь коллектив выбирал бы совет работников, который бы действовал как совет директоров, назначая менеджеров и ведя дела компании. У каждого рабочего был бы один голос независимо от должности, зарплаты, опыта или квалификации. Вместо выдачи зарплаты, прибыль компании делилась бы между работниками. Суть заключалась в альтернативе советской и американским системам, в которой сам рабочий должен управлять бизнесом. Только привело это, в дальнейшем, к определенному ряду проблем. Во-первых, коллектив должен был выбирать членов совета сроком на год, однако для этого не всегда хватало квалифицированных кадров. Поскольку заседания совета рабочих проходили после работы и не оплачивались, они часто воспринимались как бремя или тяжелый труд. Популисты и харизматики годами сидели в советах, не обладая при этом соответствующей компетенцией. Степень вовлеченности в дела фирмы, как было обнаружено, имела тенденцию к снижению с течением времени. А работники были более заняты проблемами в краткосрочной перспективе, нежели действительно стратегическими проблемами развития своих предприятий. Практика показала, что всерьез рабочие готовы обсуждать только вопросы условий и оплаты труда, прочие вопросы оставались на рассмотрение администрации. Члены трудового коллектива стремились быстро перейти к голосованию, чтобы принять даже то решение, смысл которого они еще толком не осознали. В итоге директора вовсю манипулировали голосами работников, создавая иллюзию рабочего самоуправления. Работники, как показали исследования в Словении в 1968 г. и в Воеводине в 1984 г., по-прежнему, как и при капитализме, трудились исключительно ради получения зарплаты. Еще одно свидетельство отсутствия отличий между югославской моделью экономики и капиталистической – одна и та же примитивная мотивация. Это влияло на производительность труда. По некоторым оценкам, югославы реально работали лишь 5,5 часов в день при 8-часовом рабочем дне. Это наглядное подтверждение, что контроль за экономикой должен осуществляться лицами с соответствующей квалификацией, в народе называемыми «плановиками». Интересный факт подметил Эстрин: рост был выше всего в течение 1950-х и в начале 1960-х гг. (примерно 13% в год), когда государственное планирование было в расцвете, и снизился вдвое с ростом самостоятельности предприятий в 1965 г. Снижение коснулось и численности занятых, в то время как капитал и производительность труда выросли. Это значит, что самоуправляемые фирмы сосредоточились на увеличении достатка своих работников, вместо того, чтобы расширять бизнес. А это, в свою очередь, означало рыночную неэффективность.