Стигма исчезла. Если посмотреть записи концертов Летова в девяностые, то там в зале толпы пьяных маргиналов, полюбивших его за то, как он душераздирающе кричит под расстроенную гитару. Соответственно, люди чуть более "приличные" его тогда сторонились. Связь с НБП тоже с этим не очень помогала.
Шли годы, Летов ушел из жизни, его ассоциация с маргинальным, грязным и нетрезвым потихоньку стерлась, а на первый план вышли тексты. А общество у нас сейчас очень текстоцентричное - бум русского рэпа во главе с нынешним передовиком русской словесности Оксимироном тому косвенное подтверждение. Очень востребованы тексты, которые легко растащить на цитаты и сделать мемами - а Летов как раз все и писал обрывочными яркими фразами, очень узнаваемыми, характерными, меметичными, в отличие от каких-нибудь Шевчука и Кинчева, которые пытались делать цельные тексты с четкой темой. У Егора что ни строчка, то, выражаясь тем же рэперским сленгом, панч. Плюс со всеобщей доступностью интернетов побольше людей смогли, наконец, узнать, чем же Летов вдохновлялся при написании этих текстов, и увидеть у него Хармса, Платонова и многое-многое другое. Сразу получается другой имидж, уже не певца пьяного быдла, а интеллектуала и художника, которым Летов-то и являлся.
Ну и в последние годы по тем или иным причинам вырос запрос на депрессивное, безысходное, мрачное, сумасшедшее. Интеллигенция стала слушать пост-рок и вывела на вершины популярности слово "тлен". Неинтеллигенция слушает Фараоха и ЛСП. И опять внезапно оказалось, что Летов этот тлен и безысходность транслировал еще с конца восьмидесятых, когда никто этого и не понимал. Теперь вот понимают и обращаются к истокам.
Поэтому теперь Летов котируется как русскорокерами старой школы, наряду с каким-нибудь КиШом и Сектором Газа, так и новым поколением ценителей яркого словца и необычного звучания, которое знает Летова уже как самого популярного авангардиста России. Для одних - сырая эмоция, для других - глубокие смыслы. Такая вот многоуровневость и приводит к успеху.