Почему ухаживание за женщиной в его классическом понимании сейчас теряет актуальность?

I. Потому что в традиционном обществе существовал достаточно чёткий и строгий гендерный контракт для мужчин и женщин, обусловливавший их гендерные роли и статус в обществе, а кроме того, присутствовали экономические и медицинские ограничения для женщин (неравенство возможностей в образовании и труде, репродуктивные и акушерские сложности).

Субъектность и самостоятельность женщины была крайне условна и относительна, можно вспомнить и про патрилинейность — наследование строго по мужской линии.

В традиционном обществе и М, и Ж были должны не только друг другу, но и социальной формации в целом, и попробуй отлынивать!..

В то же время выполнение правил и этических норм гендерного контракта давало приятные бонусы и снимало с человека определённую ответственность.

Он ей тушку мамонта, она ему в ответ борщ и чистые носки, а также детей.

Что же касается мужской гиперсексуальности, то она в свою очередь легко объяснима: чем больше сексуальных подвигов, тем сильнее их совершатель вписан в гендерную иерархию и состоятелен по мужской части.

Неслучайно религиозные институты постоянно пытались регулировать сексуальную жизнь обоих полов, накладывая местами ограничения и на... любвеобильных носителей XY-хромосом.

Не говоря уже про романтические и брачные ритуалы, в рамках которых мужчины сражались за симпатию прекрасной дамы.

Промежуточная фаза связана с первой волной урбанизации в рамках индустриального общества и роста промышленных предприятий вкупе со скачком производительности труда.

Город Нового времени — это кардинально другое пространство по сравнению с деревней. Мало-помалу уже тогда повышается качество жизни и падает рождаемость. Семья становится нуклеарной (одно поколение под одной крышей), и в 20 столетии попадает в экзистенциальный кризис, едва зарождаются феминистские движения и добиваются равноправия, а города и скорость коммуникаций (от транспорта до информации) непрерывно развиваются.

Как тут не упомянуть футуролога Элвина Тоффлера и его нашумевшую “Третью волну”, посвящённую постиндустриальному укладу.

II. К 21 веку по мере постиндустриальной урбанизации, распространения феминизма и технологического прогресса женщины получают новый статус и новые роли, что приводит к пересмотру гендерного контракта, который выглядит всё более нелепо в этих реалиях гендерного равноправия.

Эмансипированная женщина получила право самостоятельно решать, кем работать и сколько получать денег, с кем трахаться (и трахаться ли) и когда рожать.

Происходит демографический переход к ещё более низкой рождаемости.

В любом случае если всего полтораста лет назад женщина ещё нуждалась по умолчанию в мужской опеке и защите, то в 21 веке она совершенно независима и опирается в выборе партнёра на иные качества, нежели мамы. бабушки и прабабушки.

Ведь ухаживают за людьми с ограниченными возможностями, тяжело больными, детьми и растениями.

Но не за взрослой дееспособной персоной, которая в состоянии самостоятельно закрыть базовые потребности.

К тому же женщины всё чаще открыто выражают собственные амбиции, и требовать при таких вводных мужского лидерства и амплуа “папы” — прямо скажем, абсурдно и бестактно... по отношению к обоим полам. Ибо пресловутые цветы она может купить самостоятельно.

И вообще, не в них, вероятно, женское счастье лично для неё. И не столько женское, сколько простое человеческое.