Зачем Путин посвятил послание к Федеральному собранию новому оружию?

Это послание, конечно, предвыборный акт, предвыборный монолог, хотя Путин имеет право это отрицать. В его монологе нет серьезных программных элементов. И он страдает главным противоречием: сперва обнадеживает, и как только аудитория поверит во что-нибудь светлое, ее пугают и ввергают в мрак кромешный.

Вторая часть послания — это адовое кино, которого не показывали в СССР, где ракеты делали даже больше, чем сегодня. Путин нарушил логику, о которой хорошо знал его предшественник Штирлиц: всегда запоминается только последнее. Если он хотел послать свету сигнал, то показывать стране, а главное всему миру картинки, как русские ракеты летают над континентами и поражают любую точку Земли — это значит объявлять войну человечеству. Это единственное, что запомнят другие. Но враги этого не испугаются, потому что они пугаются не мультфильмов, а реальных возможностей. Если он хотел напугать врагов, то, наверное, надо было показывать вооружение им самим, достаточно пригласить экспертов НАТО на испытание. Но никого не испугает, что Россия готовится к нападению на любую точку планеты, кроме миллионов людей, которые могли доверять России. Это мощный прорыв в русофобии. Путин показал миру радикально русофобское кино. Но страна не получила программы шестого президента страны, потому что все, что было сказано о прогрессе, о планах развития сопровождалось постоянным рефреном «должно». Русский аппарат хорошо знает, что слово «должно» означает отсутствие чего-либо обязательного, это пожелание.