В аллегории, если хотите - в осмыслении. Собственно, ощущение аллегоричности происходящего передается именно запредельным, леденящим ужасом и "разрывом шаблона". Это доведение до абсурда того принципа языкового вытеснения, которым мы скрываем от самих себя неприятные вещи, которые приходится делать, вроде, например, убоя животных. На том же принципе базируются многие ритуалы инициации, большинство изустных практик, например, повивальные. В "Насте" Сорокин взял за основу патриархальный брак, причем в том виде, который описывается светлым, легчайшим языком классической прозы Тургенева, Гоголя, Толстого, Бунина. Брак, преподносимый как залог и ритуал доступа к абсолютному счастью, на практике и "за кулисами" обставляется как жертвоприношение невесты, в том или ином виде, в пользу жениха, за которым признается право потворствовать своим низменным порывам. Сама идея такого жертвоприношения сейчас выглядит порочной, так как превращает человека в бесправный объект, однако, ее уродливые рудименты не торчат в русскоязычном мире разве что из унитазов (и то лишь по чисто физическим причинам). Сорокин вскрывает и выворачивает идею жертвоприношения через брак наизнанку, и делает это мастерски, через этот "обыденный" каннибализм (можно "каннибализм обыденности"), через болезненную, жуткую метафору, кувалдой бьющую по нервам читателя. Про такие приемы говорят: "Удар не берется!", - защита от них отсутствует, но при грамотном применении они для психики - вроде армейского шприц-тюбика с трамадолом, убирают фантомные боли и заставляют эволюционировать.
Читала лет 10 назад, но до сих пор вздрагиваю, когда вспоминаю.