В московских судах не приходится говорить о справедливости. Лучше говорить о приватизации суда. Мы имеем дело с судом, обращенным в инструмент частного интереса, и охотно выполняющего эту функцию. Здесь двойное преступление: со стороны тех, кто принуждает суд выносить приговор на основании несуществующих доказательств, и со стороны суда, который идет навстречу этому. Хотя ему же не угрожают пытками и лагерями.
Я сомневаюсь, что Улюкаев будет находиться в тюрьме все 8 лет по ряду причин. Маловероятно, что нынешняя ситуация сохранится так долго вплоть до другого маловероятного обстоятельства, что те, кто проводит избирательную кампанию Путина, порекомендуют ему амнистировать Улюкаева или смягчить приговор.
Насколько я понимаю, сам Улюкаев готов к происшедшему. Несмотря на то, что приговор чудовищен, он находится в достойном духовном состоянии, чтобы его перенести.
Проблема возникает не у Улюкаева, проблема возникает в Кремле. Неужели кремлевские придворные не видят, что они внесли в собственную среду в качестве инструмента взаимодействия суд как дубину, как метод прямой репрессии? Это опасно для них самих. Возможно, они думают, что успеют первыми это применить против другого. Это обычное заблуждение. Это станет опасным для Путина, как только его окружение договорится о том, кому быть его преемником. Тогда у Путина могут возникнуть неожиданные проблемы с судом: суд встанет во всем блеске своей неподкупности и уличит в чем-нибудь президента.
Мы входим в следующий год с новым образцом танка, а именно — Мосгорсудом. Этот танк уже принадлежит не Кремлю, а частным лицам, и будет кататься по их указанию.