Русская литература, как и русская история, постоянно совершает «кружок во времени». поэтому у нас повторяются темы произведений, герои одних романов отражаются в героях других, даже судьбы поэтов и писателей, их отношения с властью схожи.
У Дмитрия Быкова, кстати, есть теория, что у каждого крупного писателя в русской литературе был предтеча. Брюсов – предтеча Гумилева. Куприн – Богомолова. Так же и с романами. «Воскресшие боги. Леонардо да Винчи» Мережковского и «Мастер и Маргарита» Булгакова, например. «Петр и Алексей» того же Мережковского и «Петр Первый» Алексея Толстого.
Возможно, «теория повторов» чересчур эффектна, но в ней есть зерно Истины.
И новые тексты наши очень часто обращаются назад. Сорокин разговаривает с советским прошлым, пародирует его, и мы, тоже это прошлое не изжившие, видим в его текстах актуальное. Поэтому почти пророчеством кажется «День опричника», где древнее, советское и современное смешалось в эдакий «коктейль Сорокина». Толстая в романе «Кысь» работает в формате past through the future. Как бы из будущего смотрит в былое.
Вместе с тем, например, в современной поэзии есть прекрасные попытки отрыва от этого прошлого и по содержанию, и по форме (Васякина, Рымбу, Сваровский и пр.). Однако я не уверен, что эти попытки изменят суть русской литературы. Пока мы не разобрались со своим прошлым, с нашими историческими травмами, самые важные, самые актуальные тексты будут так или иначе касаться прошлого. Поэтому в русской литературе почти все хорошее новое – это напоминание читателю о забытом им дурном старом.