Я понимаю этот вопрос как попытку понять ценность созидательной активности, творчества. Если мы лежим в капсулах, подключенных к суперкомпьютерам, которые транслируют нам декорации виртуального мира, какой из миров реальный и какой из них ценный?
Ответ зависит от ценностных ориентиров каждого отдельного сознания. Кто-то больше ценит свободу, кто-то удовольствия, кто-то покой, кто-то правду, кто-то свои привычки. Для каждого из этих людей вопрос о том, что считать настоящим, будет свой. Их ценности — это и есть для них настоящее, нужное, реальное.
Слово виртуальный можно определить как реальный с добавками. Эти добавки — это фильтр, скрывающий изначальную основную реальность. Если реальность — это безвкусный нейтральный рис, то виртуализирующие добавки — это специи, превращающие рис в плов, реальность в виртуальную реальность. Соответственно вопрос о ценности виртуального мира сводится к вопросу: нравятся ли эти добавки человеку. Становится ли он счастливее или несчастнее, пропуская реальность сквозь фильтр этих добавок. Если человек не имеет возможности попробовать рис, но может попробовать плов, он может как минимум сказать, нравится ему вкус плова или нет. Кроме того, человек может ещё и к плову что-то добавлять, создавать более глубокие слои виртуальных миров.
В Матрице помните персонажа Рейгана, предателя, заключившего с агентами соглашение? Он увидел верхний слой реальности, попробовал рис и понял, что плов для него вкуснее. Попросился обратно в матрицу, в виртуальный мир, так как его ценностями были удовольствия. Для Нео, Тринити и компании ценностями была свобода. Если бы им предложили вечное блаженство в матрице, они бы отказались, так как эти виртуальные удовольствия для них менее приятны, чем удовольствие свободы.
Поэтому, для меня ответом на вопрос является слегка перефразированная поговорка: делай, что можешь, с тем, что ты имеешь, там где ты есть, чтобы приблизиться к тому, что для тебя ценно.