Существует два крайних взгляда на бытие и его динамику: все идет к смерти, к разрушению, к энропии, другой взгляд говорит что все напротив эволюционирует, развивается, улучшается. Первая точка зрения называется консерватизмом и она всегда была свойственна российской культуре как мне кажется через византийское православие, которое само по себе именно консервативно, то есть видит в будущем развращение, отступление, приход антихриста и все такое. А вот в прошлом все было лучше, идеальней, чище. Ну а поскольку православное мировозрение является одной из главных скреп российского общества то этот православный консерватизм передался образу мышления русского человека и его взгляду на мир. Отчасти в этом есть некая правда, но только отчасти - все гораздо сложнее и не так однозначнее. Поэтому крайние позиции не могут дать верную оценку всему происходящему: что то то нужно сохранять, а что то развивать и т.д.
Один из ярких знаков православного консерватизма является нежелание перевести язык богослужения на современный и понятный обычному человеку текст и вместо этого иерархи Церкви сопротивляются называя этот и любой другой модернизм отступлением от веры и традиции. Вот что говорит о самой сути православия один из его сынов:
Всякая перемена ситуации, то есть сама история, вызывала и вызывает у православных рефлексию предельно негативную, состоящую, в сущности, в отрицании перемены, в сведении ее ко «злу», искушению, демоническому натиску. Но это совсем не верность вере или, скажем, догматам, неизменным во всех изменениях. Догматами, «содержанием» веры православный мир перестал жить и интересоваться давно. Это именно отрицание перемены как категории жизни. Новая ситуация неверна, плоха только потому, что она новая . И это априорное ее отрицание не позволяет даже понять ее, оценить в категориях веры и по-настоящему «встретить» ее. Уход и отрицание, но никогда не понимание. Исторически центральной и определяющей в Православии всегда была категория не православия по существу, то есть Истины, а именно «православного мира», неизменного потому, что он православный, православного потому, что он неизменный. Поскольку же мир этот неизбежно и даже радикально менялся, то первым симптомом кризиса нужно признать глубокую шизофрению, постепенно вошедшую в православную психику: жизнь в нереальном, несуществующем мире, утвердившемся как реальный и существующий. Православное сознание «не заметило» крушения Византии, Петровской реформы, революции, не заметило революции сознания, науки, быта, форм жизни… Короче говоря, оно не заметило истории … Но только это отрицание, это «незамечание» истории, конечно, не прошло, не могло пройти Православию даром. Вместо того, чтобы понять «перемены» и потому справиться с ними, Православие оказалось попросту раздавленным ими. На деле оно изнутри определено и окрашено и подавлено как раз теми «переменами», которые оно отрицает. Протоиерей А. Шмеман
Смотря в какое прошлое. Вряд-ли кто из переживших в зрелом возрасте перестройку, демократизацию и "шоковую терапию" всерьез хочет вернуться во времена карточной системы правления Горбачева или в бандитские годы правления Ельцина.
В годы Ельцина я бы с удовольствием вернулся.
Вообще это не наше "ноу-хау", этим весь мир страдает, время от времени. Будущее пугает человека, а прошлое он склонен романтизировать. В России эти настроения сильны, но не только в России.
Нас итак вернули в очень далекое прошлое, аж до крепостного права, рабства, царя и инквизиции! СССР для нас это теперь очень далекое будущее, до которого быстро можно дойти только революцией!
Товарисч ст лейтенант не стоит так усердствовать на этом поприще.
Впереди тупик и пропасть.