В зависимости от страны кальян может называться по-разному.
В арабском языке есть слова Шиша, Наргила или Аргила, и они используются во всех арабских странах.
Наргиле (иногда произносится как Аргиле или Аргили) наиболее часто встречается в Турции, Греции, на Кипре, в Ираке, в Иордании, Ливане, Сирии, Израиле.
Наргиле происходит от персидского слова (nārghile), что означает кокос. В свою очередь, персидское слово - это немного измененное санскритское слово (nārikela), что даёт возможность предположить, что сначала кальяны вырезались из скорлупы кокосового ореха.
В Албании, Боснии и Герцеговине кальян называется «лула» или «лулава», что по-румынски значит «трубка».
В Хорватии, Сербии, Боснии и Герцеговине, Северной Македонии и Болгарии, на[р]гиле (от турецкого наргайл) относится к трубке. Словом Шиша называется кальянный табак. Трубка обычно заканчивается одним или двумя мундштуками. Обычно один мундштук используется двумя курильщиками. Ароматизированный табак помещается над водой и сверху накрывается фольгой с углем. Дым проходит через воду, которая его охлаждает и фильтрует. Так, «narguile», известно в Испании, где кальян также называется «качимба», хотя эмигранты из Марокко называют кальян «шиша».
Шиша, от персидского слова shīshe - стекло, общеупотребляемое название кальяна в Египте, Судане и арабских странах Персидского залива (включая Кувейт, Бахрейн, Катар, Оман, ОАЭ и Саудовскую Аравию), а также в Алжире, Марокко, Тунисе, Сомали и Йемене.
В Иране, так же и в Азербайджане кальян называется «qalyān». Название устройства для курения, ḡalyān, очевидно, было заимствовано от арабского «ġalīān» (кипящий, корень āġlа — кипеть). Это название используется на Украине, в России, в Казахстане и Белоруссии, где кальянные бары пользуются огромной популярностью.
В Узбекистане кальян называется «чиллим».
Распространенность индийского слова «hookah» в англо-язычных странах — это результат британского колониального режима в Индии (1858—1947), где огромное число эмигрантов впервые увидели кальян. Уильям Хики сразу после прибытия в Калькутту в 1775 записал в своих Воспоминаниях:
Для меня приготовили самый лучший и роскошный кальян. Я попробовал его, но мне не понравилось. После нескольких попыток мне всё так же было неприятно, со всей серьёзностью я спросил так ли это было необходимо мне становиться курильщиком, на что получил не менее серьезный ответ: «Несомненно, если хочешь авторитетности, и не хочешь выпасть из моды и этого окружения. Здесь каждый курит кальян, и без него невозможно добиться успеха в делах» [… Я] часто слышал, как люди заявляли, что они лучше лишатся обеда, чем не покурят кальян.