Какой была самая крутая смерть в истории?

По моему мнению самая крутая смерть была у Султан Балмағанбетова, точнее говоря самая достойная. Он умер в войне (1941-1945) закрыв собой дзоту (это пулемет или что-то в этом роде) А умер он всего лишь в возрасте 23. И таких смертей очень много. 

История с википедии. 

… Султан Баймагамбетов — мой боевой товарищ, мы с ним участвовали во многих боях. Между прочим, в роте его чаще называли не Султаном, а Сашей. Это простое русское имя нравилось ему больше, чем Султан. Если же кто-нибудь окликал его по имени, он шутя грозил пальцем:

— Тише, не дай Бог услышат фашисты, поднимут шум, что русские позвали на помощь какого-то султана.

В тот день, когда Баймагамбетов закрыл своим телом амбразуру дзота, мы с самого раннего утра были вместе. Позиция нашей роты проходила у самых Синявинских высот. До немцев было метров триста-четыреста. Это от ротных позиций, а мы с Султаном Баймагамбетовым и Василием Семеновым залегли ещё ближе к фашистам. Хорошо замаскировавшись, мы могли не только вести наблюдение, но и стрелять без промаха.

В пять утра началась наша артподготовка, затем атака. Успеха она не принесла. Вторая атака тоже оказалась неудачной. У немцев было очень много огня. Нам это было видно особенно хорошо. Баймагамбетов и я высматривали, где стоят немецкие пулеметы, а Семенов полз к командиру роты и докладывал, в каком месте находятся огневые точки.

Отбив атаку, немцы сами пошли вперед. Только ничего у них из этого не получилось. Несколько раз они бросались в контратаки и каждый раз, получив по зубам, откатывались обратно.

Часам к одиннадцати положение наше стало незавидным. Патронов осталось штук по тридцать, не больше. В бою это пустяк: две-три короткие очереди — и автомат пуст. Вся надежда была на Семенова. Он понес командиру роты донесение и на обратном пути должен был принести патроны. Но Семенов не вернулся. Наверное, его зацепила фашистская пуля.

В это время наши бойцы опять пошли в атаку. Нам надо бы поддержать их, да нечем. Все, что оставалось у нас с Баймагамбетовым, это несколько гранат. А роте нашей никак не продвинуться вперед: не давал пулеметный огонь. Тогда Султан сказал: — Пойду с гранатами… Он взял шесть гранат и пополз к дзоту, который почти беспрерывно стрелял. Мне было хорошо видно, как Султан пробрался к амбразуре и бросил одну за другой две гранаты. Пулемет замолчал. Но недалеко от замолчавшего дзота стреляли другие. Баймагамбетов подполз к тому, который находился поближе, и опять бросил две гранаты. Огонь не прекратился. Султан подполз ещё ближе и бросил третью гранату. Получилось очень удачно: граната попала точно в амбразуру.

Несколько минут Баймагамбетов лежал не двигаясь. Я даже заволновался, не случилось ли с ним чего-нибудь. Потом, смотрю, зашевелился. Ну, думаю, устроил себе передышку и теперь будет ползти обратно. Все равно одной гранатой не навоюешься. И к тому же, если двигаться дальше — к треугольному дзоту, никак не минешь небольшую горушку. Тут и не снайпер запросто снимет — горушка совсем голая.

В это время, воспользовавшись тем, что Султан Баймагамбетов заткнул глотку двум дзотам, наша рота продвинулась вперед и местами вплотную подошла к немцам. Ещё один бросок — и наша возьмет. Вот только треугольный дзот мешал. Баймагамбетов видел это. Он бросился вперед, перескочил горушку и швырнул гранату. Она разорвалась возле амбразуры, не причинив фашистскому пулеметчику никакого вреда.

Огонь не прекращался. И вот я увидел, как Султан вскочил на ноги, рванулся к амбразуре и накрыл её своим телом.

Мы бросились в атаку. А больше я ничего не помню, так как в рукопашной схватке был тяжело ранен в голову и живот.

— Из письма Ханифа Гайнутдинова, однополчанина Героя и участника последнего боя.