1986 год. Чернобыльская авария. Мне 12 лет. Мы жили тогда на северо-западе Украины, Волынская область. Сначала помню только тревогу взрослых. Скупая информация, слухи. В магазинах резко пропало молоко. А если и было, то нам не разрешали его пить почему-то. Как же мне в тот год хотелось простого молока! Потом наступило лето, мы поехали в пионерский лагерь. В соседний лагерь (с общим забором) привезли детей из пораженных районов. Помню, что они все были в одинаковых фланелевых платьях или рубашках. Отовсюду пахло йодом. Или нам так казалось? Потом мне "достали" путевку в Евпаторию, и я остальное лето и сентябрь провела в лагере и санатории.
Когда вернулась в школу, оказалось, что у нас новая учительница истории - эвакуированная из Припяти. Она была с тяжелым посттравматическим синдромом.Могла разрыдаться посреди урока на ровном месте. Именно она нам рассказала о пожарных, которые первые прибыли на место аварии, голыми руками раскидывали графит, и все погибли.
Ещё помню таблетки "Антиструмин", которые нам выдавали в школе на большой перемене. Они были сладкие, поэтому шли "на ура". Ещё помню, что в школе дети рассказывали домашние сплетни: некоторые горожане были весьма недовольны, что в город "подселили" столько пострадавших из Припяти - ведь этим семьям отдали всё новое или резервное жилье, на которые местные стояли в очереди. Переселенцев с одной стороны жалели, с другой стороны как-то чурались, как прокаженных. Да, и ещё на главной площади города повесили электронное табло, и на нем вечно светилось "успокоительное" значение фона 14 микрорентген/час. Вот такие воспоминания.
Прямо поперед себя.
Смерть моего прадеда и смерть Сталина - они почти совпали по времени и оказались самыми важными воспоминаниями детства.
Об этом написан рассказ "Второго марта того года".