Как вы решили, куда и на кого поступать, и работаете ли вы по специальности?

Мои поиски профессии привели меня к тому, что теперь я строю системы оценки и профессионального развития других людей. И мне кажется это ужасно важной темой, о которой преступно мало говорят, перескакивая от детсадовских книжек с иллюстрациями в духе «Маша учительница, а Петя пожарный» сразу к яркой лампе в лицо одиннадцатиклассника и «кем ты собираешься становиться, решай немедленно», а потом к открытому окошку на хедхантере и пустому полю «желаемая должность».

Путь мой был долог и тернист. Вкратце он описан прямо над постом, а ниже будет огромная сага с личной историей и общими выводами (мне правда жаль, что на thequestion нет функции ката, извините).

1. Мое детство пришлось на девяностые годы. Семья, инженеры в закрытых НИИ, переживала травму потери дохода, социального статуса, переоценки ценностей, и ряд случайно совпавших с развалом Союза личных драматических событий, которые еще больше усугубляли тяжелейшую ситуацию. Сориентироваться в этом им было ужасно сложно, и они сформировали некоторый микс представлений из советского прошлого и реалий девяностых, согласно которому меня на каждом углу преследовали риски оказаться в нищете без перспектив, и волшебной палочкой от этих рисков должно было стать поступление на правильный факультет правильного ВУЗа. Речь шла о техническом или дипломатическом образовании.

У меня есть способности и к языкам и к математике, и они действительно страшно важны практически для любой деятельности. Но для ответа на вопрос "кем я хочу стать" в раннем детстве у меня были другие варианты: я хотела работать с животными (позднее - заниматься микробиологией) и/или стать писателем. Еще мне мерещились какое-то управление людьми и деньгами, но слово «менеджер» совершенно неинформативное, а в те времена было еще и ругательное, поэтому иногда я говорила, что хочу стать президентом. Президент маму устраивал, а по поводу остального она вела со мной просветительские беседы, что это плохой выбор.

Впрочем, в тот период, до восьмого класса школы, упор мои родители делали на широте образования, а не на его специализации. Я училась всему, что только было доступно, почти везде делала успехи, и этот широкий подход остался со мной на всю жизнь.

2. Поздняя средняя и старшая школа прошли по части профориентации ужасно. На меня не стали давить с выбором школы, и я поступила в биолого-химический класс неплохого, но и не лучшего лицея. Мои родители надеялись, что я немедленно глубоко погружусь в научную проблематику, начну ездить по школьным олимпиадам и само как-нибудь вырисуется мое блестящее будущее. Но вместо этого лицей планомерно готовил моих одноклассников в медвузы, на научные свершения и международные победы никого не толкал и еще и недодавал по техническим предметам.

Учиться мне нравилось, в свободное время я компенсировала нехватку гуманитарных, творческих и социальных занятий с друзьями по интересам, но не демонстрировала увлеченности планированием собственного высшего образования. И родители плотно взялись за это сами, и чем плотнее они это делали, тем меньше у меня оставалось собственного желания заботиться о поступлении и больше было склонности к саботажу.

Методом последовательных приближений от математических курсов при ВМК МГУ для «общего развития» и «вот смотри, в МГУ открывается новый факультет, биоинженерия, это как твоя микробиология, только круче», через «ты же не будешь зубрить биологию для поступления, ты вообще не любишь зубрить» (чистая правда), меня привели к поступлению в МФТИ, где я тоже должна была как бы поступать на факультет связанный с биологией (как показывает общение с выпускниками – не очень-то), но всем уже было понятно, что важнее здесь сам ВУЗ, а не специальность.

При этом физику я не любила. Неплохо понимала, неплохо решала задачи, но интересно мне не было. МФТИ меня привлекал только перспективой жизни в общежитии отдельно от родителей, отношения с которыми на тот период были кошмарны. Но этой мотивации не хватило, я весь одиннадцатый класс саботировала подготовку и экзамены сдала кое-как. Сумма баллов проходила по самой нижней грани проходного балла на бюджет, что не давало мне гарантий на бесплатное обучение и получение общежития, обрекало меня тратить по четыре часа ежедневно на дорогу и разрушала всякий смысл затеи. Зато таких как я, абитуриентов сильных ВУЗов, которые немножко не дотянули, подкарауливала кафедра физической химии МИСиС, на которой меня при поступлении убедили, что у меня будут все возможности заниматься ну не биологией, но медицинскими технологиями, например, если я того захочу (скорее нет, чем да). Так начался второй ужасный период.

3. Система обучения предполагала, что при наборе в двадцать пять человек до финала дойдут четыре-пять, некоторые не с первого раза. Атмосфера была такая, что, приходя в институт, мне казалось, что я отчетливо чувствую запах крови, мочи и страха, как на скотобойне. Каждый из моих одногруппников был готовым образчиком для иллюстрации учебников по психологическим расстройствам и акцентуациям различной степени тяжести. Я знаю много людей, у которых совершенно другое мнение об учебе там, некоторые из них даже действительно работают по профессии, единицы работают по профессии, получая за это адекватные деньги, тех из них, кого я готова признать адекватными, я могу пересчитать по пальцам одной руки. При этом очевидно, что это восприятие формировалось не только за счет реальных условий непосредственно в институте, но и моего собственного кризисного состояния в тот период.

Я училась циклами. Семестр была молодцом и лучшей студенткой курса, еще семестр ехала по накатанной, на третьем я уже не могла справиться с ненавистью и отчаянием, бросала ходить, вылетала, полгода сидела дома и учила языки в рамках эфемерной надежды уехать из ада учиться по обмену (восстанавливаться можно было сколько угодно раз, с «последнего сохранения» и на бюджет), и цикл повторялся снова.

Конечно, вылетая, особенно в первый раз, я думала о смене специальности: перепоступить на психолога (так трансформировался интерес к биологии) или на переводчика художественной литературы, или в другой технический ВУЗ, но мне не хватало ни сил ни понимания, чтобы четко сориентироваться, и я боялась, что дело вообще не в институте и кафедре, а в общей системе образования, с которой у меня не складывается (булшит).

При этом за время учебы в бакалавриате, растянувшейся на шесть лет вместо четырех, я действительно ухитрилась получить много знаний, многое полюбить и понять в физике, построениях матмоделей, научном подходе, методах эксперимента, и совершенно не знаю, как жила бы сейчас без этих знаний, потому что они продолжают мне постоянно пригождаться. Но ни я, ни большинство моих одногруппников не понимали, кому и где мы будем нужны, кроме как на той же самой кафедре научными сотрудниками, дерущимися за гранты, до скончания веков.

На последних семестрах учеба становилась интереснее, у меня начали вырисовываться реальные профессиональные интересы, это позволило преодолеть третий семестр моего стандартного цикла. За неимением других идей, я готовилась к тому, чтобы поступить в магистратуру той же кафедры и продолжить это обучение в никуда. И тут у меня не сложилось с научным руководителем. Уже потом я узнала, что этот человек не дал выпуститься ни одному своему дипломнику (отлично иллюстрирует этику и организацию процесса на кафедре), но в тот момент я еще совершенно не умела заранее наводить справки, выстраивать самостоятельную работу в лаборатории, и просто как-то полуожиданно получилось, что опять я во всем виновата и все сама себе разваливаю. Но здесь жизнь моя случайным образом переломилась.

4. За мою счастливо сложившуюся судьбу я обязана отвратительно организованной электронной библиотеке МИСиС. Пытаясь отыскать срочно понадобившуюся мне методичку по материаловедению, я наткнулась на баннер о вступительной олимпиаде на факультете, о существовании которого я знала крайне смутно. Открылся он кажется на мой второй год учебы, находился в другом здании, о нем ходили слухи, что это «какой-то там бизнес и какие-то менеджеры» (пренебрежительным тоном) и, с другой стороны, что для поступления нужно быть асом программирования и экономики, и просто так туда не попасть. Уже потом я поняла, что слышала о нем и от своих друзей вне института, но тогда я решила, что это сказка и досужие слухи. Баннер говорил, что до окончания записи на дистанционный тур остался час, что сдавать надо будет математику и экономику, и достаточно хорошей головы, а не глубоких знаний, и я решила попробовать. Я даже сайт факультета внимательно не прочитала.

Потом я прошла дистанционный тур. Прочла, все-таки, что мне предлагается. ИИБС МИСиС ежегодно готовит две (сейчас, кажется, три) группы магистрантов для целевого набора в крупные ИТ-консалтинговые компании. Год интенсивного переучивания технарей и экономистов с разной базой, но светлой головой на внедренцев ERP-систем, системных и бизнес-аналитиков, потом гарантированное трудоустройство, год написания диплома по мотивам реальной работы на проектах – и ты дипломированный специалист, работающий в хорошей компании за хорошую зарплату, на интересных разнообразных проектах. Этот абзац похож на рекламу. Я не очень этому верила, когда читала, но я думала, что это реальный способ вырваться из того места, где я была. Я пошла на очный тур и выиграла, а значит получила место в магистратуре и бесплатное обучение.

Оставалось закончить бакалавриат, в то время как за месяц до защиты диплома мой научрук написал служебную записку в деканат, что он от меня отказывается. Не знаю, что я бы делала, если бы не видела на тот момент свет в конце тоннеля. До этого я всегда сдавалась, но не в тот раз.

Я написала единственному преподавателю кафедры, которому могла доверять, и попросила его помочь провернуть вместе безумную авантюру: за месяц с нуля провести серию экспериментов, позволить мне написать диплом под его научным руководством, защититься на любую оценку, которая позволила бы мне выпуститься и уйти на новую специальность. Он и одна из его аспиранток согласились. Я попрощалась со сном и погрузилась в тему радиопоглощающих покрытий, которыми не занималась до этого никогда. Заведующий кафедры (источник всей восхитительной кафедральной этики) согласился допустить меня до защиты только после личной предзащиты ему. Моя тема плотно пересекалась с его докторской, халтурить было нельзя, риски были огромны, но он меня допустил. На мою защиту пришла вся лаборатория, из которой меня выгнали. У меня был лучший диплом курса. Мой научный руководитель плакал, когда все закончилось.

Именно тот последний месяц занятий физикой был действительно настоящей интересной работой в хорошей команде, которой я могла бы продолжить заниматься и дальше (впрочем, вопрос зарабатывания денег оставался бы открытым, аспирантки подрабатывали консультантками в магазинах одежды, чтобы прокормиться). Мы даже выпустили еще несколько публикаций по теме после моего выпуска. Тогда я впервые за долгое время почувствовала настоящий драйв работы, огромное удовольствие от процесса и результата, и поняла, что спринтерский режим мне по душе, а командная работа – именно то, что мне нужно. Я еще не очень понимала, что судьба вела меня к тому же самому в новой специальности.

5. Магистратура оказалась совсем не такой, каким был бакалавриат. Формально интенсивность учебы была выше, были дни и недели, когда я проводила на парах по двенадцать часов, после этого приходила домой и продолжала заниматься самостоятельной работы почти до утра. Были преподаватели, которых я терпеть не могла, были слабые предметы и скучные непонятные лекции. Но это было не всё. Магистратура не выматывала, а учила обращаться со временем. Программа была широкой, но вся она была понятно применима к реальной деятельности, до которой было рукой подать. Преподаватели были реальными специалистами крупнейших компаний, с огромным багажом реальных проектов, а не мшелыми теоретиками. И я понимала, что это то, что мне нужно. До года поступления я вообще не знала о существовании профессии консультанта, мне что-то говорил мой тогдашний молодой человек, специальность которого была к этому ближе, но и он ничего толком не знал. Что есть профессия, в которой от тебя не требуется годами долбить одну и ту же тему, где проекты длятся по несколько месяцев, и ты каждый раз погружаешься в новую атмосферу, новую тематику. Где нужно работать с людьми и их запросами, русскими и иностранцами, анализировать огромные объемы данных, искать нетривиальные решения, разрабатывать модели, строить системы из людей, информационных систем и денежных потоков. Говорить о сложном простым языком, рисовать красивые схемы, учить, помогать, смотреть, как сразу же претворяется в жизнь результат твоей работы. Наконец я стала проявлять то, что от меня изначально хотели мои родители – участвовать в олимпиадах и выигрывать, любить место и людей, с которыми я учусь, с удовольствием продумывать свое будущее и стараться делать больше, а не меньше. Правда дело было не в том, что теперь я могла соответствовать маминым ожиданиям (она уже вообще не понимала, что я там такое делаю), просто у меня была среда, в которой я могла наконец раскрыться. Я отучилась первый год и настал период устройства на работу.

Здесь надо обязательно сказать, что мое мнение о магистратуре разделяют далеко не все выпускники. Есть недовольные, считающие, что магистратура им недодала, ребята с несложившейся карьерой и люди, которые просто сразу после технического ВУЗа пошли стажерами в консалтинг, нигде специально не учась, и достигли всего того же самого. Но меня магистратура спасла, вытащила из ада и дала поверить в себя.

6. Нельзя сказать, что при целевом обучении процесс устройства на работу прост и лучезарен. Компания, состоящая из множества подразделений, объявляет о вакансиях в конце года, и эти вакансии могут оказаться во внедрении каких-нибудь модулей ремонта оборудования или обеспечения безопасности рабочих мест, о которых ты в общем не особо мечтал (что не мешает выйти на рынок и самостоятельно найти работу в желаемом направлении). У меня были некоторые наметки того, чем я хотела заниматься. Я понимала, что собственно настройка систем мне не так интересна, как управленческий консалтинг и управление проектами. И хотя моя магистратура и давала некоторые предметы из этой области очень глубоко, формально она все-таки не была на них заточена. У нас был брат-близнец в МФТИ, где ребят готовили на управленческих и стратегических консультантов, и я понимала, что они будут составлять мне конкуренцию в борьбе за места, но решилась бороться. И мне снова повезло.

У нас был небольшой вводный курс по управлению персоналом, на который приходил вести мастер-класс руководитель практики HR-консалтинга. Потрясающий человек и специалист. Он рассказал о задачах, которыми занимается практика. И паззл сложился окончательно.

Я могла взять свои знания математики и теории динамических систем (которая выросла на изучении процессов физической химии и страшно увлекала меня в бакалавриате), сложить их со знаниями в ИТ, бизнес-анализе, управлении качеством и управлении проектами, добавить навыки презентации и работы в команде, развитое системное мышление, приправить все это неутихавшим у меня много лет интересом к психологии, типологиям личности и психологии групп, объединить с заботившими меня (после стольких-то лет поиска себя) темами обучения и профессионального развития и идти улучшать жизнь реальных сотрудников реальных компаний, еще и получая за это деньги. И так я стала тем, кто я есть. Три года как. И совершенно этому счастлива.