Чем отличается понятие «гендер» от понятия «пол»? Почему «гендер» сегодня употребляют направо и налево?

Практически полная дисквалификация понятия «пол» из современных дискуссий вокруг феминизма, гендерного равенства, сексуальности и прочих вопросов, так или иначе имеющих отношений к тому, о чем мы привыкли думать как о естественном биологическом различии между двумя полами, мужским и женским, объясняется как раз постепенной утратой авторитета такой установки. Дело не в отказе от понятия «пол» как такового: никто не мешает нам воспринимать свое тело как женское или мужское и выводить из этого восприятия кажущийся нам естественным, предписанным природой или общепринятым в данном обществе набор поведенческих шаблонов, ролевых установок и прочих форм саморепрезентации, «соответствующий» нашей половой анатомии. Вопрос в том, что именно этот переход от анатомии к дисциплине, от биологии тела к социологии габитуса (т.е. социально значимого существования нашего тела) – и есть переход от пола к гендеру, от вопросов биологии и медицины к вопросам социальных наук и культурных исследований.

Как убедительно показывают десятилетия теоретического развития гендерных исследований, не существует биологически предписанной связанности между нашим телом и гендерной идентичностью, которую мы исполняем в обществе. Связанность существует как раз обратная: принятая нами гендерная идентичность как бы «колонизирует» наше тело, означивает его в соответствии с эстетически или практически удовлетворяющим нас представлением о том, как его лучше использовать для извлечения удовольствия и организации своей публичной и интимной жизни. Как бы мы этого не хотели, мы не можем думать о своем теле за рамками социально принятых и всегда уже сексуализированных, то есть структурированных гендерными шаблонами, дискурсов, большинство из которых натурализует эти самые гендерные шаблоны, выдавая их за естественные «половые» различия или особенности.

Принято думать, что естественные науки вроде биологии, физиологии или медицины, свободны от таких предрассудков и имеют доступ к первозданной реальности биологического тела. Однако, ученые и врачи существуют не в сферическом вакууме: точно так же, как и все мы, они натурализуют свои социально приобретенные знания и стереотипы в своей профессиональной практике, и среди них отнюдь не меньше «бытовых» традиционалистов, сексистов и гомофобов, чем среди всех нас. Как показывает все большее количество литературы, анализирующей взаимосвязанность естественнонаучного знания и культурной мифологии о поле/гендере и сексуальности (Мишель Фуко, Энн Фосто-Стерлинг, Дебора Линн Стайнберг и др.) огромное количество натурализованных «научных фактов» о нашем теле и сексуальности зиждутся на исторически детерминированных политических и этических допущениях. По мнению Фосто-Стерлинг, к таким историчным мифам относится даже фундаментальное для нас различение всего двух биологических полов, продиктованное всего лишь внешней анатомией и хромосомным статусом, а не другими существенными биологическими факторами, такими как эндокринный статус, генетика и пр., вариации в которых зачастую обнаруживают гораздо больше физиологически значимых различий между двумя телами, маркированными как «женские» или «мужские», чем между «женскими» и «мужскими» как отдельными классами. Проблема в том, что половой дуализм настолько глубоко укоренен к нашей культуре, что никакие научные аргументы просто не в состоянии на равных соперничать с ним в мейнстриме.

В конечном счете из этого следует, что биологизаторский дуализм, в котором настолько укоренена наш культура, и окружающая его половая мифология являются не ответом на вопросы об истоках (социального) неравенства, а самим вопросом – формой дисциплины, которая выдает сложившийся под влиянием сложных политических и культурных факторов исторический режим распределения социальных ролей за естественный и не подлежащий изменениям порядок вещей. В таком контексте разговор о «биологическим поле» теряет всякий академический и политический смысл: вряд ли натурализация исторически сконструированных различий поможет преодолеть укорененное в них неравенство.