Классическое определение истины (Аристотеля) зиждется на тезисе о полном соответствии знания о предмете – его (предмета) действительности. То есть, если существует объективный мир, то он никак не зависит от психологических установок субъекта (он «равнодушен» к субъекту и ему всё равно, как его воспринимает субъект). Таким образом, «проблема истины» – это проблема не предмета знания, а субъекта познания и звучит она как поиск соответствия между предметом и его образом (т.е. отражение объективных явлений). Тогда заблуждения и предрассудки преодолеваются посредством согласования мышления с опытом (эмпиризм) либо логической проверкой (рационализм).
Правда И. Кант указывал на то, что объект познания всегда коррелирует с познавательными возможностями и интересами субъекта, а истина описывает не столько объективное положение дел, сколько сферу человеческой субъективности. Таким образом и правильная (аристотелевская) истина и искажённая (кантовская) сходятся на том, что истинное знание (каково бы оно в реальности ни было) находятся не в предмете, а в сознании. Так много тысяч лет человечество проживало на «плоской Земле», благочестиво считая это истиной, и несколько сот лет назад – Земля стала «круглой», т.е. после некоторого спора двух благочестивых научных школ, наука пришла к выводу, что теперь это истина, а предыдущее умозаключение о «плоскости» – эксцесс здравомыслия. Здравомыслие при этом заставило науку и в частности математику, геометрию и географию произвести самоотрицание себя, т.к. до этого методы этих наук спокойно работали в условиях «плоской планеты». У Гегеля даже есть важное пожелание в «Феноменологии Духа», чтобы «деяния благочестивого сознания» не превратились в «здравомыслие» как высшую степень непонимания себя самого («Я-как“Я”» = «Я-как-не”Я”»).
Неклассические определения истины более конвенциональны и менее категоричны:
Так Марксизм ставит условием истинности проверку временем (истина исторически конкретна, ибо только практика выступает критерием истины), но Семантическое определение (А. Тарский) указывает на предметную адекватность понятия и логическую непротиворечивость (через повторяемость результатов). Семиотика, таким образом, выступает не только как сопровождения познавательной деятельности, но и как присвоение событию звания «истинного», т.е. как основа деятельности понимания, когда психо-семантические связи понятий рассматриваются глубже простых суждений.
Но,
Если Когерентная теория истинности (основанная на связности понятий в суждениях – О. Нейрат, Р. Карнап) созвучна и классическому определению логической непротиворечивости (как практического описания события), то Конвенциональная теория (согласия внутри научного сообщества важнее полученных результатов – А. Пуанкаре, Т. Кун, П. Фейерабенд) опасно педалирует концепцию «внутринаучного» общественного договора, где истина = результат соглашения научных авторитетов, а её проблема отсутствие единого категориально-понятийного аппарата. Пока существует рефлексия трактовки понятий через национальные языки – будут и «сложности» присвоения значений. Таким образом, необходимо национальные Энциклопедии обобщить в «Новый» научный словарь, и истина станет очевидно однозначной.
Так появляется Прагматическая теория истины (Ч. Пирс, У. Джеймс, Дж. Дьюи), где польза становится определяющим критерием истины (ложное знание является истинным, если оно обеспечивает успех и практическую эффективность). Феноменологическая теория (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер, Ж.-П. Сартр) проводит ещё более далёкую от аристотелевского определения параллель: истина – это факт сознания, проверенный личным опытом человека. Субъект имеет право изменять взгляды на объект познания, т.к. у него есть право присвоения значений (правда, свойство не совпадать с понятием опознавания – есть неотъемлемая характеристика объекта). При этом, «Неклассики» преодолевают «классическую» оппозицию «Истина – Заблуждение» через понятия «степеней», «правдоподобия», «вероятностей», «Постнеклассики» – переносят проблему истины из гносеологии в идеологический контекст: всякая позиция имеет право на существование, поэтому истина – вариативна (даже в математике не бывает однозначно-правильного ответа). Постмодернисты вообще отказались от определения Аристотеля (Истина = Знание ⟷ Предмет) и пропагандируют как истинное только, то знание, которое способствует снятию социального напряжения (например, у Ю. Хабермаса, К.-О. Апеля, Р. Рорти). Вероятностная природа истины, равно как и любого другого предмета познания не носит объективный характер – она субъективна и зависит от субъекта познания (значит, Истина = Ложь?).