Строго говоря, конечно, вопрос поставлен не вполне ясно: что значит главные различия? Можно еще как-то охарактеризовать их отличия в политических взглядах или их понимание природы человека, но давать оценку что "главнее" было бы неверно да и различий этих очень много.
Если сравнивать этих двух философов, мне кажется, стоило бы начать с прочтения их текстов друг о друге. Например, Сартр написал рецензии на такие тексты Камю как "Посторонний", "Миф о Сизифе", "Чума" . В этих работах Сартр относит Камю к традиции французского морализма в духе Паскаля, отмечая при этом, что жанры в которых работает Камю далеки от того, что принято относить к строгой философии (Камю этого, впрочем, не отрицает).
Камю, критикуя Сартра, отмечает искусственность его романа "Тошнота". Он полагает, что Сартр использует художественный метод для иллюстрации собственной теории, искусственно создавая нарратив абсурдности. "Теория наносит ущерб жизни". Отдельного внимания заслуживает рецензия Камю на "Стену" Сартра.
В политике Камю в отличие от Сартра всегда терпеть не мог ни сталинизм, ни маоизм. Сартр, напротив сперва одобрял проект Сталина, а потом перешел в поддержку Мао - реализация политических проектов всегда имела для Сартра принципиальное значение.
По поводу отношения Камю к экзистенциализму уже, кажется и так много сказано, но процитирую отрывок из интервью с ним. Это из ответа на вопрос, относит ли он себя к экзистенциализму:
«1) Я не философ. Я недостаточно верю в разум, чтобы верить в некую систему. Что меня действительно интересует, это знание о том, чем надо руководствоваться в жизни. А особенно, чем можно руководствоваться, когда мы не верим ни в Бога, ни в разум.
2) существуют две формы экзистенциализма: одна из них, связанная с именами Кьеркегора и Ясперса, впадает в божественность через критику разума, другая, которую я назвал бы атеистическим экзистенциализмом Гуссерля, Хайдеггера и особенно Сартра, заканчивается также обожествлением, но обожествлением истории, рассматриваемой как единственный абсолют. Не верят в Бога, но верят в историю. Со своей стороны, я хорошо понимаю интерес к религиозному решению, и я особенно остро чувствую важность истории. Но я не верю ни в то, ни в другое, в абсолютном смысле. Я спрашиваю себя, и это мне надоело бы, что меня заставляют непременно выбирать между святым Августином и Гегелем. Мне кажется, надо найти сносную истину между ними».