У меня есть на этот счет одна теория.
Мысли у человека бывают свои, а бывают чужие. Но свои не в том смысле, что он их сам породил. Он запросто мог вычитать эти мысли в книжке, а мог услышать от кого-то и согласиться. Даже позаимствованные мысли становятся своими, если человек свободно ими оперирует, как считает нужным.
Эти мысли свои не в плане авторства, а в плане права собственности. Собственник своих мыслей имеет право принимать эти мысли, ставить их под сомнение, обсуждать, пересматривать , отвергать. Он обращается с мыслями как со своей собственностью, и в ходе такого обращения у него нет причин для беспокойства.
Совсем другое дело, когда человек — не собственник своих мыслей. Когда мысли в его голове принадлежат не ему, а кому-то другому — некоему авторитетному лицу или группе лиц, перед которыми ему отвечать. Не исключено, что эти люди ему дороги, дорого их мнение о нем. Поэтому их мысли он не может просто взять и отвергнуть. Не может в них сомневаться, не может оспаривать. Нельзя, они чужие! Не имею права! Меня за это могут наказать, высмеять, унизить!
А если собеседник заставляет его сомневаться в этих чужих мыслях, то их видимая истинность оказывается под угрозой. Человек рискует усомниться в идеях, на которые не имеет права собственности. А это недопустимо! Следовательно, эти мысли надо защитить, отстоять любой ценой! А коварному агрессору — дать отпор, чтобы он не смел посягать на эту драгоценную святыню, великодушно доверенную мне с барского плеча.
Вот и выходит, что фанатичное поведение проявляется в попытках защитить чужие мысли в своей бесправной голове от угрозы сомнений. Полагаю, именно поэтому справедливо утверждение, будто фанатизм — это признак подавленного сомнения.
А почему сомнение,да еще скрытое?Что до моего понятия,то фанатизм вообще не имеет никакий сомнений,а иначе это уже не фанатизм,а не что другое.Вот.