Каково это — работать патологоанатомом?

Взял из телеги: Патологоанатом анонимно рассказала о том, как проходит вскрытие, странных случаях, черном юморе и отношении к смерти.

Из ее уст: Я бы не сказала, что мечтала стать патологоанатомом, просто были склонность к медицине и примеры перед глазами: моя двоюродная бабушка — врач, муж, с которым мы знакомы с детства, — военный медик.

Училась на медицинском факультете СПбГУ — там нас водили в морг, это обязательная практика. Мы все готовились к этому, больше всего боялись опозориться. Мне старшекурсники сказали не есть весь день перед тем, как идти в первый раз в морг, и взять с собой бумажные пакеты. Не уверена, что испытала какое-то потрясение, всё прошло спокойно.

График работы стандартный: пять дней работаю, два отдыхаю, плюс периодически выезжаю на работу бальзаматором, но о последнем — чуть позже.

ОСНОВЫ ВСКРЫТИЯ:

Тому, что именно нужно делать, я училась уже в морге, но базовые знания были и до того: основы вскрытия преподавали в университете. Кроме того, когда я работала врачом скорой помощи, у нас были коллективные вскрытия. Их проводят, когда есть вопросы по смерти пациента, когда подозревают, что виноват медперсонал. В таком случае собирается коллектив, который имеет к этому отношение, патологоанатом делает вскрытие, чтобы установить точную причину смерти. Если оказывается, что работник допустил ошибку, ему делают выговор и отправляют учить то, что он не доучил.

К нам не поступают тела жертв преступлений, мы работаем с теми, кто умер в стационарах, погиб в ДТП, умер дома, и подозрений на уголовное дело нет. Если подозревают преступление, я отправляю труп на судмедэкспертизу. Один раз такое было — оказалось, что человека задушили, а потом повесили, чтобы сымитировать самоубийство.

В обязанности патологоанатома входит обязательное вскрытие, чтобы установить или подтвердить причины смерти: когда ко мне направляют покойника, у него уже, как правило, есть диагноз. Ещё бывают случаи, когда смерть наступает внезапно, и тут только я могу выяснить, почему человек умер — врач же не видел его живым. Я не вскрываю тела только в очевидных случаях, например когда у человека было онкологическое заболевание.

СТРАННЫЙ СЛУЧА: Самый странный случай, с которым я сталкивалась в практике: молодой парень перелезал через забор, спрыгнул с небольшой высоты, встал, посмеялся, а потом упал и умер. Пришлось очень серьёзно поразмышлять. Оказалось, причина в вилочковой железе, или тимусе, — этот орган отвечает за выработку гормонов, а после подросткового возраста постепенно начинает иссыхать. Парню удалили эту железу после какого-то заболевания — когда он прыгал с забора, «скакнули» гормоны, и сердце у него просто не выдержало.

Морально сложно, когда к нам поступают дети с лейкозом. А неприятно бывает, когда поступают несвежие трупы, так называемые медицинские мумии, а ещё утопленники или люди, которые повесились. Те, кто так покончил с собой, выглядят очень неприятно. Я до сих пор не могу привыкнуть, это не для слабонервных: у них определённое выражение лица, вылезшие из орбит глаза, борозды от верёвки, акт дефекации, пена изо рта, вываленный язык. Когда работаешь с ними, нет-нет да и задашься вопросами о жизни и смерти: «Что ж тебе не жилось, что ж такое?»

Я встречаю очень много родственников, которые не верят в смерть близких. Не скажу, что реакция у кого-то в этом случае сильно отличается: трясут за руку, спрашивают, почему человек холодный. Некоторым кажется, что не мог человек умереть от давления или инсульта, это какая-то глупость, родного точно убили. С родителями умерших детей я, слава богу, не встречалась.

БАЛЬЗАМИРОВАНИЕ:

Заняться бальзамированием [метод сохранения тел после смерти] я решила ещё и из уважения к мёртвым и их родственникам — хотела, чтобы человек после смерти выглядел лучше.

Родственники обращаются в морг и говорят: «Ну что же так, ну как же он будет? Мы не хотели закрытый гроб». Обычно приходит визажист и пытается вернуть покойнику привычный внешний вид, но у них другая специфика работы. Мне захотелось освоить именно искусство бальзамирования. Так как эта профессия не очень распространена, у нас всего одна школа бальзаматоров — в Санкт-Петербурге. Я не ходила на эти курсы, но сейчас готовлюсь пойти в их филиал, который скоро откроется в Мытищах.

Родственники приносят фото человека при жизни, и я стараюсь всеми возможными средствами создать ощущение, что он просто спит. Могу «исправить» деформации черепа с помощью специальной мастики. У умершего появляются трупные пятна, и я меняю цвет лица, подкрашиваю губы, обозначаю брови — тут покойники не сильно отличаются от живых.

Кроме того, сильна традиция целовать покойника на прощание — и чтобы люди не падали в обморок, я пытаюсь сделать так, чтобы умерший в последний раз выглядел хорошо.

СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ: Однажды к нам поступил мужчина, разбившийся на мотоцикле, которого родные решили похоронить в открытом гробу. У покойника не было части черепа, короткая стрижка. Я мастикой пыталась восстановить ему голову — было очень тяжело, но вроде получилось.

У нас нет специального грима — мы просто используем самые стойкие тональные средства, делаем водостойкий макияж, то есть профессиональную косметику. Делаем аккуратный пастельный маникюр, а пожилым людям просто обрезной — всё-таки это не вечеринка. Обычно использую бесцветный или розоватый лак, чтобы было ощущение жизни в человеке.

СТРАННЫЙ СЛУЧАЙ:Однажды был человек, о котором родственники сказали: «При жизни был готом, пусть таким и останется». Вот мы и красили ногти в чёрный, делали мрачный мейк.

Я спокойно отношусь к смерти. Знаю, что очень тяжело достойно умереть, можно жить как угодно, но в смерти мы все равны. Зато уверена, что если погибну в этом городе, моё тело будет в надёжных руках.

После трёх лет работы в морге я меньше стала чего-то требовать и ожидать от людей. Когда у нас с мужем появятся дети, мы постараемся им мягко объяснить, что всякое бывает и мама готовит людей в последний путь. Но я думаю, что со временем вернусь на работу в скорую помощь. Хочется ещё живых поспасать — а мои пациенты в морге всегда дождутся, они уже никуда не спешат.