Есть ли у историков своя профессиональная этика? В чем она заключается?

Конечно она существует.

Здесь можно отметить несколько моментов:

1. Отношение к предмету исследования. Формально все понимают, что необходимо занимать позицию нейтралитета, но в реальности почти всегда вовлеченность в исследования чревато искажениями. Причем, по моим представления, скорее нужно говорить об искусственном завышении значимости темы и восторгах по поводу той или иной личности («стокгольмский синдром»), нежели субъективном негативизме («такой-то плохой»).
2. Отношение к истории в целом. Признаем ли мы изменяемость истории в зависимости от места и времени или она «незыблема»? Используем ли мы историю для «воспитания» или это чистое, лишенное социальных и идеологических функций знание? Отсюда — все вытекающие из этих рассуждений следствия и действия.
3. Отношение в другим историкам. Признаем ли мы полезность чужих мнений и школ или война-война?
4. Отношение к неисторикам. Еще один сложный вопрос. С одной стороны, в разговорах приходится преодолевать парадокс незнания, когда человек с улицы легко сообщает, мол, «кандидат наук, а таких простых вещей не знает». Можно включить инструменты «подавления» собеседника и добиться моральной победы. Но нужно ли? Как вообще историку существовать в пространстве, где основное историческое знание черпается из телевизора и учебников полувековой давности?
5. Отношение к чужой / зарубежной истории.
6. Отношение к неконвенциональной истории. Как известно, историческая наука консервативна и, в отличие от, может быть, множества других дисциплин, вырабатывается сообществом, а не отдельными гениями. Есть ли у нас место мысленным экспериментам, как в философии, и новым нарративам? Нужны ли нам новаторы, и как к ним относиться?