Литературная индустрия России

«Премия Аркадия Драгомощенко была основана в 2014 году и её организатором тогда выступил книжный магазин и культурный проект «Порядок слов» в Санкт-Петербурге. Кураторами Премии были поэтесса Галина Рымбу и соучредитель «Порядка слов» Константин Шавловский.
Дело в том, что на 2014 год в поле молодой актуальной русскоязычной поэзии не существовало премии для молодых поэтов. Не существовало какой-то институции, которая поддерживала бы молодую поэзию, обращала специально внимание на нее.
За несколько лет до появления Премии Аркадия Драгомощенко проходила премия «ЛитератуРРентген», которая была устроена похожим образом. Там также были номинаторы, они предлагали лауреатов, а жюри за них голосовало. Но «ЛитератуРРентген» закрылся, а других подобных проектов не было. Еще нельзя не вспомнить премию «Дебют» — ее, как правило, присуждали более традиционным поэтам, а не экспериментальным, занятым поиском. Второй момент в том, что «Дебют” сильно поднял возрастную планку на тот момент. То есть до какого-то времени премия «Дебют» награждала поэтов до 25 лет, потом они подняли планку до 35 лет и это тоже довольно сильно размыло поле и стало понятно, нужна что какая-то другая премия.»

«На самом деле, когда премия только возникала в 2014 году, это было связано с чисто прагматическими вещами.
До этого была премия «ЛитератуРРентгент» и было довольно большое количество поэтов, поэтесс в этом поле. Это поэты, которые общались и были учениками Аркадия Драгомощенко, и поэты, так или иначе развивающие его поэтику в своем творчестве и которым на тот момент было 28-29 лет. При этом они были уже достаточно интитуционализованы, многие из них получали ту же премию «ЛитератуРРентген» или входили в шорт-лист.
Если бы в 2014 году возрастная планка была 30 лет, то первые несколько сезонов премии оказались бы достаточно предсказуемыми в плане лонг-листа и шорт-листа. Так получилось, что 1987 год рождения стал таким водоразделом для молодых поэтов. Те, кто старше они уже что-то получили, а те, кто младше что-то еще получить не успели, это стало такой точкой отсчета и дальше соответственно продолжилось.»

«Тут есть два момента. Первое, конечно, задача премии стоит не выстраивание какой-то иерархии, не в назначение лауреата и наименование — вот этот поэт номер один, а этот поэт номер два, а этот поэт номер десять. Премия - это прежде всего институция и механизм, которая позволяет направить внимание на определенные сегменты молодой поэзии. Премия - это, что усиливает внимание к текстам, заставляет их читать, думать о них и говорить. В этом смысле, все что связано с лауреатством и так далее - это игровой момент. Понятно, что это всегда есть определенная констелляция, констелляция жюри и номинаторов текущего момента, которая заведомо не может быть идеальна. Всегда найдется тот, кто скажет лауреатом должен быть не он, а она или наоборот.
С другой стороны, Борис Клюшников неоднократно в своих эссе посвященных Премии, в этом году было интервью с ним на площадки Центра Вознесенского, повторяет идею, что поэзия как бы расплавляет премиальный институт, учит его некоторой гибкости. В этом противоречие между премиальным институтом и поэзией, которая сопротивляется какой-то иерархичности и тут возникает сам по себе интересный конфликт, который в каждой премии интересным образом реализуется. Например, в 2019 году, как раз первый сезон, который был поддержан Центром Вознесенского, тогда трое финалистов разделили премиальный фонд в 100000 рублей между собой поровну. То есть главный приз - это 70 тысяч рублей, два вторых по 15 тысяч, но тогда все поделили поровну. Каждый год происходят такие истории, благодаря которым премия Драгомощенко отходит от структур премий более строгих и привычных нам.»

«Нет, когда в 2014 году премия была основано, то председателем жюри сразу стал Александр Скидан, поэт, критик, переводчик, теоретик культуры, человек, который много дружил с Аркадием Драгомощенко на протяжении всех 90-х годов, который много о нем писал (в начале 2020 года вышла книжка «Сыр бука мел» - книга-эссе о Драгомощенко). То, что он возглавит жюри было сразу очевидно. Собственно решение о том, кто войдет в жюри принималось совместно со Скиданом, как председателем жюри, попечительским советом и кураторской командой. Так продолжалось первые 4 сезона.
В 2018 году Илья Скидан ушел с поста председателя жюри, а «Порядок слов» перестал быть главным партнером премии. При этом Илья Скидан остается в попечительском совете, продолжает поддерживать премию, но по разным причинам и внутренним конфликтам там произошел раскол. В 2019 году, когда премия возродилась и продолжило свое существование уже при поддержке Центра Вознесенского, председателем жюри стала Анна Глазова, поэтесса, переводчица, исследовательница культуры, близкая Аркадию Драгомощенко. Сейчас жюри набирается таким же образом, коллегиально, совещаясь с Анной Глазовой. Есть какой-то костяк, который на протяжении уже трех последних сезонов остается неизменным. В частности, Борис Клюшников, Евгения Суслова с прошлого сезона продолжает работу, Роман Осминкин так же.
Надо сказать, что с самого первого сезона 2014 года в жюри входят помимо поэтов, критиков, исследователей поэзии и специалистов в области поэзии, всегда одна фигура, которая принадлежит к области скорее философии или смежных дисциплинарных стадис. В самом первом сезоне это был Михаил Ямпольский, в других сезонах это был писатель, филолог, тоже такая междисциплинарная фигура Анатолий Барзак, Олег Рансон. В этом году Борис Клюшников, философ, теоретик искусства и Иван Болгарев, сразу две такие фигуры в жюри в этом году.
Это важно для нас, поскольку сам Аркадий Драгомощенко не только писал стихи, эссе, переводил, но также был глубоким знатоком современной философии на тот момент. Был проводником в Петербургской второй культуре, каких-то новейших на тот момент идей, связанных с французским постструктурализмом, Делёз Жиль и так далее. Аркадий Трофимович переводил их тексты, а также вел семинары, в том числе семинары по философии в Санкт-петербургском университете, где все это исследовалось и изучалось.»

«Тут очень важно, что мы говорим не о российской поэзии, а о поэтах, пишущих на русском языке. Их страна проживания может быть абсолютно любой и контекст, в котором они существуют может быть абсолютно любым и также нам неизвестным. Достаточно просто ответь почему мы работаем с поэзией на русском языке, потому что поэзия как бы существует в языке.»

«Существуют еще интересные межъязыковые стихи, эксперименты. Например, в этом году в лонг-листе есть София Камилу, в стихах которой сталкиваются русский, шведский, немецкий и другие языки. Есть Мария Толмачева из Киева, которая пишет на русском и украинском языках, у нее в пределах одного стихотворения может быть их столкновение. Это не значит, что мы замкнуты только в русском языке, но, конечно, поскольку мы премия ориентирована на русскоязычную поэзию, русский язык является некоторым фундаментом.»

«Мы работаем с тем, кто использует русский язык как инструмент, при этом не ограничивая инструменты, которые поэт, поэтесса использует помимо русского языка.»

«Нет, думаю нельзя. Делать абсолютно массовым ничего невозможно. Сегодня вообще любое творческое производство абсолютно отходит от массовости. Мы видим, как кластеризуется книжный рынок, даже на уровне мейджоров, мы видим, как с нишими работают видеостриминги. То есть идея массовости как всеохватности вообще кажется мне провалившейся сегодня и абсолютно не релевантной что для премии, что для бизнеса.
Нишевость помогает развиваться литературной индустрии. Вообще не очень понятно что значит массовость. Мы обращаемся к достаточно конкретным людям, которые хотят слушать об этих вещах. Если под популяризацией понимать помочь людям, которые хотят с этим столкнуться, столкнуться, конечно, у Премии есть такие задачи. А если говорить о массовости со словами заставить это проживать, обрезав какие-то неудобные края, нет, такой задачи нет.»

«Я думаю, Илья очень точно сказал, что есть задача и возможность у Премии направить внимание к современной поэзии тех, кому это может быть интересно.
Популяризация, на самом деле, очень сложная проблема, тут очень много разных аспектов не только узко литературных, культурных, но и вообще политических в широком смысле. В целом в Европе и Америке мы видим гораздо больше поэтических издательств и собственно фестивалей, которые собирают достаточное количество людей. Но это те же люди, которые интересуются современной академической музыкой или скажем современным театром, язык которого тоже может быть достаточно неочевиден.В этом смысле какие-то двери Премия приоткрыть способствует, но понятно, что то, на чем концентрируется Премия Драгомощенко не может стать частью массовой культуры и в этом смысле о массовости невозможно говорить.
Второй момент связан с тем, что опять-таки, если мы посмотрим на Европу, на Штаты, то современная поэзия там достаточно сильно привязана к университетам, к академии, а у нас эта связь слабее. Одним из партнеров Премии Драгомощенко является Европейский университет в Санкт-Петербурге, где мы регулярно проводим какие-то мероприятия, в номинаторах, жюри тоже много людей из академии. Мы пытаемся выстраивать эту инфраструктуру. Собственно проект резиденций, который предложил Центр Вознесенского, который мы реализуем в этом году - это событие, связанное с производством знания. Это близко летним школам, которые делают университеты.»

«Еще достаточно важно, что популяризация - это разговор с неизвестным нам читателям. Никита обозначил читателя, который гипотетически нам известен, люди из академии, смежных искусств. Но всегда есть некий неизвестный нам читатель, у которого свои причины интересоваться этим. И популяризация, на мой взгляд, лежит через разговор с тем, о ком мы может быть и не догадывались.»

«Это часто работает неведомыми нам путями. Наша задача здесь - это создать институцию, выстраивать инфраструктуру, благодаря которой тексты будут распространяться, благодаря которой внимание к этим текстам было бы направлено.
Мы видим пример по ежегодным заявкам open-call. Нам присылают стихи поэты и поэтессы из самых разных маленьких городов России и это стихи, по которым видно, что их авторы знакомы с контекстом новейшей поэзии, знакомы с премией Драгомощенко и так далее. Конечно, это заслуга не одной только Премии, но значимая роль Премии в этом процессе есть. Внимание направляется, а благодаря интернету это все распространяется и люди, интересующиеся поэзией, знают, что есть такая Премия Драгомощенко и это как-то меняет их мышление о поэзии.
Чтобы понимать новую поэзию, важно быть открытыми, если что-то кажется непонятным и странным, то это не значит, что это плохо и нужно отвергнуть. У Дмитрия Кузьмина, поэта, одной из ключевых фигур в русской поэзии начиная с 90-х годов, есть понятие «презумпция смысла». Когда мы читаем какое-то стихотворение и оно нам кажется непонятным, мы все-таки должны иметь в виду, что зачем-то это сделано именно так, а не как-то иначе. Я читаю стихотворение, оно мне кажется непонятным, но я начинаю подключать весь своей уже имеющийся опыт и, с другой стороны, я через это стихотворение подключаюсь к какому-то другому опыту, которого у меня еще нет, с тем чтобы разобраться, как это устроено и тем самым обогатить и себя в том числе.»