Алексей Кручёных сильно опасался за своё здоровье и в силу своих странных представлений о гигиене полоскал всю посуду в марганце, поэтому она у него всегда была тёмно-коричневого цвета.
Велимир Хлебников всегда носил с собой наволочку, внутри которой хранилось бесчисленное количество клочков бумаги с какими-то заметками.
Ленин любил мыть посуду и не терпел вида цветов (в смысле букеты), потому что не любил смотреть как они увядают.
Клод Моне был гурманом и даже написал свою книгу с рецептами, при этом не умел готовить (по рецептам готовила прислуга).
Владимир Татлин вечно собирал какой-то мусор и обломки на улице, затем приносил это в мастерскую и мастерил из найденного всяческие инсталляции, как мы бы сейчас сказали.
Врубель был очень чудным. Однажды вышел из мастерской и ему сказали, что у него на носу зеленое пятно от краски. Тогда он добавил к нему ещё красное, и отправился по своим делам. Так же помню любопытный случай из совместной жизни с Константином Коровиным: у Врубеля не было денег и он попосил у Коровина 25 рублей. На 20 купил духи и, разведя их с водой в тазу, помылся. На оставшиеся деньги купил яиц и запёк их в печи.
Ещё встречалась любопытная история из молодости, рассказанная первой женой Куприна: «На день моего рождения, 25 марта — праздник благовещенье — Александр Иванович решил сделать мне подарок. Перед тем он совещался с моим братом, Николаем Карловичем, который сказал, что хочет подарить мне небольшие дамские золотые часы, «Нет, часы подарю я, — сказал Александр Иванович, — а ты купи красивую цепочку». На этом они и порешили.
Утром в спальню поздравить меня вошел Александр Иванович.
— Посмотри, Машенька, мой подарок, как он тебе понравится, — сказал он, вынимая из хорошенькой голубой фарфоровой шкатулки часы. — Я не хотел дарить тебе обыкновенные золотые часы и нашел в антикварном магазине вот эти старинные.
Часы были золотые, покрытые темно-коричневой эмалью с мелким золотым узорным венком на крышке.
— Обрати внимание на тонкую работу узора на крышке, с каким замечательным вкусом сделан рисунок, — говорил Александр Иванович.
Я молча разглядывала подарок, он, стоя рядом со мной, нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
— Что же ты ничего не говоришь? — наконец, спросил он.
— Часы очень красивы, но они совсем старушечьи. Должно быть, их носила чья-то шестидесятилетняя бабушка, — засмеялась я.
Александр Иванович изменился в лице. Ни слова не говоря, он взял у меня из рук часы и изо всей силы швырнул их об стену. И когда отлетела крышка и по всему полу рассыпались мелкие осколки стекла, он наступил каблуком на часы и до тех пор топтал их, пока они не превратились в лепешку. Все это он делал молча и так же молча вышел из комнаты.
— Вот мой подарок. Это для твоих новых часов, — сказал мне брат, когда я вошла в столовую, и протянул мне цепочку.
— Часов уже нет, — ответила я и рассказала, что с ними случилось. Выслушав меня, брат кратко произнес:
— Ослица!..»