Стоит начать с того, что понятия детства и взрослости в разные времена были разными. Современное понимание детства сформировалось не так давно, а в Средневековье детей и вовсе считали «маленькими взрослыми», никакого особого статуса «ребенка» у них не было. Подробнее об этом можно почитать, например, здесь.
Так что в начале XIV века, когда происходит действие в трагедии Шекспира, Ромео и Джульетта воспринимаются как полноценные (взрослые) члены общества, а не дети, и ведут себя соответственно.
Теперь поговорим о неправдоподобности столь сильной любви. В литературоведении принято считать, что по отношению к художественному тексту справедливы любые интерпретации, доказательства которым можно найти в произведении. Обратясь к трагедии Шекспира, мы видим многочисленные подтверждения чувств и Ромео, и Джульетты: проникновенные признания каждого из них в сцене разговора в саду, намерение пойти против семьи и добиться брака любой ценой, готовность пожертвовать своей жизнью и отказ жить в мире без возлюбленного(ой).
Можем ли мы найти доказательства несерьезности чувств Ромео и Джульетты, показного характера их поступков?
Вот что пишет по этому поводу литературовед А. А. Аникст в книге «Творчество Шекспира»:
В "Ромео и Джульетте" любовь не трагична, конфликт возникает не на почве самих чувств героев. Они от начала и до конца гармоничны. Между Ромео и Джульеттой нет никакого разлада. Они преданы друг другу безмерно. Трагедия возникает от столкновения прекрасного чувства героев с миром злобы и вражды. Борьба между ними и составляет сердцевину трагедии, основу ее конфликта. … Трагедия Ромео и Джульетты возникла на почве столкновения двух жизненных укладов и двух разных систем морали. Сами участники конфликта могут не сознавать этого. Но в этом существо борьбы между ними. Ромео и Джульетта борются за право свободы выбора в любви против насилия родителей Джульетты. Для них это не вопрос принципа, а дело страсти. Но мы ошиблись бы, решив … что Ромео и Джульетту погубила их страсть. На самом деле они являются жертвами жизненного уклада, отрицающего за ними право на свободу в любви.
Конечно, читая в XXI веке о том, что происходило в XIV, мы вольны интерпретировать прочитанное в соответствии с собственной системой ценностей. Но тогда это будет не более, чем интерпретация конкретного человека, мало общего имеющая с пьесой Шекспира.