В чем смысл праздника 1 мая?

Сто тридцать два года тому назад в Чикаго рабочие устроили общегородскую забастовку и митинг с требованиями, которые, по мнению всех разумных людей того времени, были невыполнимы, возмутительны и угрожали разрушить цивилизацию. Они требовали восьмичасового рабочего дня, второго выходного на неделе и запрета детского труда в особо вредных цехах. До оплаченных пенсий и отпусков тогда ещё ни один левый экстремист не додумался. Полиция применила против рабочих силу, начался уличный файтинг, анархисты, бывшие в первых рядах драки, бросили в полицейских мощную бомбу, все организаторы митинга были арестованы и, не смотря на их персональную невиновность, казнены. Этот день — «1 мая» — международные рабочие организации назвали днем солидарности. Подробно и в красках события вокруг взрыва и казни изложены в увлекательном романе Фрэнка Харриса «Бомба», к которому я написал русское предисловие в нольшестом году. При социализме он не издавался.

«Однажды наше молчание станет громче наших слов» — написано на братской могиле казненных в Чикаго рабочих лидеров 1886 года. В майской стачке, кульминацией которой стал анархистский взрыв, участвовало пятьдесят тысяч человек. Восемь вдохновителей забастовки, осужденных «за подстрекательство и причастность», были канонизированы Международным Товариществом Рабочих сразу же после вынесения приговора.

Это событие резко приблизило восьмичасовой рабочий день и запрет изуверского детского труда на американских фабриках. Испуганные анархическим грохотом работодатели и законодатели на глазах делались уступчивей и гуманнее. Как справедливое было принято даже требование второго выходного дня.

В тогдашних пролетарских клубах США обсуждали отмену права наследования и планировали переход от наемного труда к самоуправлению, а бомбы анархистов называли «ключами от наших земных тюрем». Борьба между трудом и деньгами обещала стать чем-то бòльшим, нежели просто борьбой за деньги. Предстояло освободить труд и создать новый мир без буржуазии и бюрократии, то есть без эксплуатации, обмана и отчуждения вместо старого мира, где результат любой деятельности подменен прибылью и каждый реален настолько, насколько финансово состоятелен.

В странах, где победил социализм, «первомай» стал парадом гордости. В моем советском детстве он уже был бессмысленным хождением с флагами по стадиону перед субботником. В странах, где социализм никогда не побеждал, May Day — это день, а точнее, ночь разбитых витрин, подожженных банков и перевернутых в антибуржуазном угаре дорогих автомобилей. Сквоттеры, студенты, панки и анархисты демонстрируют своё презрение к власти и капиталу после того как более спокойная профсоюзная часть, заявив о своих правах, расходится по домам.

Интересно мутирует праздник там, где социализм закончился. Для советских коммунистов прежняя демонстрация преимуществ их системы, утраченных ныне, превратилась в праздник ностальгии по мировому коммунизму и парад надежд на перезагрузку мировой революции в неопределенном будущем. А для новой левой богемы, не имеющей исторических связей с советским прошлым, это повод для красочных «стрит пати», антибуржуазных перформансов и прочих «монстраций».