Само существование общественного мнения многим кажется самоочевидным. А главное - его просто измерить. Нужно провести какой-нибудь опрос, суммировать мнения людей и получить общественное мнение. Но на самом деле это так не работает. Почему? Об этом блистательно написал Григорий Юдин в своей работе "Общественное мнение, или власть цифр", которую я порекомендовал бы прочитать каждому.
Парадоксально, но факт: общественное мнение существует лишь в России. Но не стоит пугаться, речь идет только о переводе. В английском языке это public opinion, во французском – l'opinion publique, в немецком – öffentliche Meinung. Здесь нет ни намека на общество. Скорее, каждый из них подразумевает некую публичность, открытость.
Но общественное мнение, по большому счету, это мнения отдельных людей, о которых никто, кроме их самих и узкого круга близких родственников, друзей и знакомых не знает. А вот когда мнение распространяется на вполне определенную общность людей и пытается воздействовать на их частные мнения, то тогда оно становится уже публичным.
Особенно хорошо виден этот водораздел, когда политики пытаются представить результаты проведенного их штабом среди лояльного к ним электората опроса за репрезентацию общественного мнения. Когда якобы общественное мнение вытесняет собой отдельные частные мнения, то тогда можно, по большому счету, говорить о тирании общественного мнения (кстати, помните фильм "Особое мнение" и то, как герой Тома Круза пытался выяснить правду в обществе, где люди слепо верили провидцам?).
Идеалом воплощения общественного мнения является руссоистская концепция общей воли, в которой французский философ и просветитель видит основу для принятия любых государственных решений. По мнению Ж.-Ж. Руссо, общая воля никогда не преследует частных интересов, возвышается над ними и всегда знает, что есть общее благо. Инструмент измерения общей воли - это всеобщее голосование, до которого должны быть допущены абсолютно все и каждый. При этом голосование должно проходить без прений и дискуссий, поскольку они идут только во вред. Возможна ли такая демократия, где отсутствуют частные интересы - большой вопрос.
Совершенно другой взгляд на роль общественного мнения в принятии управленческих решений известен еще со времен Платона. Помните, как он называл демократию, то есть власть народа? Одной из худших форм правления. Хуже - только тирания. Лучше всего, по мнению греческого философа, со своими задачами справлялась аристократия, которая была сформирована из лучших граждан.
Проникновению общественного мнения в нашу жизнь способствовали повышение общей грамотности населения и появление публичных библиотек. Поэтому до XVII в. его практически не существовало, за исключением разве что открытых восстаний, бунтов и т.д. Первыми местами формирования общественного мнения стали так называемые читательские общества, которые впоследствии трансформировались в кофейни и салоны. Их современники утверждают, что публика там могла свободно выражать свое мнение, выступая как за, так и против правительства. При этом то там, то здесь можно встретить полуправдивые указания на то, что такого рода собрания инкогнито посещали лица, обличенные властью (начиная от знати и заканчивая едва ли не королями). А все для того, чтобы знать, что об их деятельности думает образованная общественность.
На смену кофейням и салонам пришли печатные издания. Газеты зачитывались до дыр, передавались из рук в руки, нередко публично читались теми, кто к этому способен. В них собиралась вся информация о внутренней и внешней политике. Но если особенностью изданий континентальной Европы была преимущественно погоня за новостями и сенсациями, то в США репортеры стали интересоваться мнением народа. Постепенно, на волне интереса к выборам, стали появляться первые так называемые "соломенные опросы". Про них, кстати, можно прочитать в замечательной работе Б. Докторова "От соломенных опросов к постгэллаповским опросным методам". Но если в 1824 г. простых американцев начали активно привлекать к участию в электоральных обследованиях, то в России всего лишь годом позже свершилось восстание декабристов. Чем оно закончилось, думается, все мы помним.
В XX в. газеты и журналы были серьезно потеснены сначала радио, а затем и телевидением, которое после 1950-х гг. стало властителем общественного мнения. Изменения произошли и в опросных технологиях. Теперь они стали учитывать требования научности, использовать случайные выборки. Несостоятельность "соломенных" методов убедительно доказал Дж. Гэллап, предсказавший исход президентских выборов в США 1936 г.
Сегодня конкуренцию телевидению составляют интернет и социальные сети. Но если телевидение выражает определенный спектр мнений, то в интернете и социальных сетях царствует полифония из мнений отдельных людей. Их навязывание принимает зачастую угрожающие масштабы, когда властью начинают обличаться постправда и фейковые новости. Безусловно, они были и раньше. Просто с развитием интернета и социальных сетей их поток увеличился в несколько раз и продолжает расти. Уже в ряде государств приняты законопроекты против фейков, постепенно внедряются образовательные стандарты по их распознаванию.
В общем, конструкт общественного мнения достаточно сложен и многослоен. С одной стороны, выявить его достаточно несложно. То тут, то там люди просят друг друга заполнить анкеты, высказаться в группах в социальных сетях. А большие поллстерские компании проводят сотни опросов каждый год. Казалось бы, вот оно, его можно чуть ли не пощупать. Но нет. Далеко не все опросы выполнены методически верно, ко многим из них есть серьезные претензии. С другой стороны, общественное мнение часто оказывается всего лишь уловкой, часто отражающая лишь очевидные вещи. Более того, опора на общественное мнения может служить (и служит) легитимизации действующей власти, хотя те или иные решения на самом деле принимаются далеко не народом.