Весна 2014-го, Московский Манеж, выставка «Золотой век русского авангарда». Мое путешествие в мир модернизма и первое знакомство с видео-артом.
Автор выставки, кинорежиссер Питер Гринуэй, проделал масштабную работу, подняв московское арт-пространство на один уровень с нью-йоркским и берлинским. Гринуэй позже с иронией отметит, что выставка отражает не только переломный момент в русской культуре, но и «передовое состояние музеологии в Москве».
18 подвесных экранов, которые превратили зал Манежа в высокотехнологичную кунсткамеру. Кинематограф, анимация, 3-D, архивные кадры и постановочные съемки, полотна начала XX века – и всё это наслаивается друг на друга. Одновременное использование нескольких экранов как художественный приём раскрывает новые грани картин и скульптурных объектов. С помощью мультимедийных технологий Гринуэю удалось «оживить» более тысячи шедевров русского авангарда. Синхронизированные изображения, связанные одной идеей, создали новую архитектонику формата «ликбез-интенсив». Сделали доступным для образного познания огромный пласт русской (и мировой) культуры.
Было ощущение, что ты оказался на шахматной доске, или на некоем подобие Олимпа, где над тобой спорят, откровенничают и рефлексируют цифровые боги. Кандинский отрицал сюжетность в живописи и высокомерно советовал искать ее в литературе, энергичный Эйзенштейн рассуждал о монтаже как о новом языке, а Маяковский после того, как отчеканил свое «Облако в штанах», трогательно обращался к своей Лиличке. Невероятное многоголосие, крупный план, фактурные лица. Прямой контакт со зрителем, оживление текста. Словно интервью в формате монолога, записанное в исповедальне.
Останавливаясь между этими огромными квадратами, казалось, что с тобой говорит Большой Брат из рекламы Ридли Скотта для Apple (благо, что никто не собирался разбивать экран огромным молотом) – только изображаемое было не зловеще отталкивающем, а живым, притягивающим и волнующим опытом. Образы людей тех дней обступали тебя, вели диалог друг с другом, и ты буквально оказывался внутри пространства воспоминаний, рассуждений об искусстве и революции, любовных треугольников, надежд и их краха.
Картинка и звук работали в сложном тандеме, которому бы позавидовал звукорежиссеры «Хрусталев, машину» и «Трудно быть богом». Голоса не сливались в безликий гул, не мешали друг другу – работа с аудио-составляющей частью была проделана столь же блестящая, как и с визуалом, хотя экраны и располагались в непосредственной близости друг от друга. Эффект был соответствующий - ты верил, что перед тобой живые люди, а не плоские картонки.
Послушать интервью Гринуэя о самой выставке и посмотреть ее отрывки можно здесь.
Вообще, Питер Гринуэй – мастер визуализации. Если говорить о его фильмах, то они абсурдистко-сюрреалистичны, в них кадр дополняется всевозможными элементами – геометрическими фигурами, схемами, картами. Словно рабочий стол архитектора. И всё это органично ложится в ткань повествования, в саму плоть картины. Важно подчеркнуть – Гринуэй считает, что современный человек страдает от визуальной неграмотности и яростно борется с этим, соединяя физиологическое и эстетическое в своих работах, будь то фильмы или экспозиции.
Если вы еще не знакомы с Гринуэем, советую исправить это, следуя по списку:
- Зед и два нуля (этот фильм вы сами будете советовать всем, у кого сильный желудок и крепкая психика)
- Книги Просперо (такого Шекспира вы еще не видели)
- Гольциус и Пеликанья компания (интеллектуальный видео-арт как он есть)
- Эйзенштейн в Гуанахуато (скандальный и смешной фильм о легендарном режиссере может навить сожаление о том, каким могло быть советское кино, будь оно свободным)
- Контракт рисовальщика (для тех, кто любит «Шерлока» с Камбербэтчем и неровно дышит к живописи)
А здесь можно почитать о режиссерском стиле и художественных принципах – в самом эссе Питера.