Идея реванша была популярна во Франции практически с 1815 года, и чем больше проходило времени, тем больше забывалось, сколько людей погибло в наполеоновских войнах и ради чего они вообще велись. Зато французы хорошо помнили, что совсем недавно они были самые главные, всем диктовали свою волю, всех побеждали. Французскую гордость страшно задевало, что дважды иностранные войска входили в Париж, который не видел иностранных войск с IX века. А теперь, после падения Наполеона, на Елисейских полях, которые тогда еще были просто садовой аллеей, стояли бивуаки английских и прусских солдат, и их лошади объедали французские кусты. И даже люди, которые были врагами Наполеона и которые очень от него пострадали, тем не менее очень болезненно воспринимали то, что его сместили не сами французы, а иностранцы. Для французов, которые как минимум со времен короля Людовика XIV привыкли диктовать всей Европе свою моду, свои вкусы, это было очень болезненно.
Реваншистская идея тлела и первый раз проявилась с большой силой в 1840 году, когда Англия, Пруссия, Австрия и Россия заключили четырехсторонний договор по Восточному вопросу без участия Франции. Первой скрипкой там была Англия, поэтому все антианглийские настроения тут же выплеснулись на улицы, карету английского посла чуть не забросали камнями. В тот момент премьер-министром был Адольф Тьер, который очень хотел воевать, но этого не хотел король Луи-Филипп, поэтому война не началась.
Кроме того, французам того времени был в высшей степени свойственен мессианизм: французы были убеждены в том, что у их нации имеется высшее предназначение, что она призвана всем раскрыть глаза и повести человечество за собой. Страна была разделена на разные политические лагеря, но все сходились в том, что французская нация — та, которая должна указать всем прочим правильный путь. Только одни говорили, что Франция такова, потому что она королева христианских народов и ближе всех стоит к богу, а другие исходили из того, что именно в ней произошла революция, в ней взяли Бастилию и в ней сильны республиканские идеи. Об этом можно прочесть подробнее в моей статье: Мильчина В.А. «Полая» национальная идея: французское мессианство в эпоху Июльской монархии // Мильчина В.А. Россия и Франция. Дипломаты. Литераторы. Шпионы. СПб.: Гиперион, 2004. С. 318-343).
Могло ли не быть при этом идеи реванша? Идея эта зрела, росла и наконец, когда к власти пришел Наполеон III, племянник первого Наполеона, ощущавший себя преемником дядюшки, дело дошло до войны.
***
На этот и некоторые другие вопросы пользователей TheQuestion я отвечала во время презентации моей книги «“Французы полезные и вредные: надзор за иностранцами в России при Николае I».
www.youtube.com/embed/ut4-skHtDyQ?wmode=opaque
Почему с 9 века?