Затем, зачем и детям рассказывают как, например, «разговаривает» кошка. Причём не на уровне имитации, а на уровне означающего. Более того, в разных языках кошка «разговаривает» по-разному, что именно указывает на присвоенность этого её качества человеком. Кошка именно что «говорит», а не имеет язык. Утверждение, что ребёнок не обязан это знать, вызовет непонимание, потому что знать это он именно должен, чему свидетельствуют многочисленные иллюстрированные печатные издания с бесконечными «мяу» и «кря-кря». Та же ситуация с бесчисленной фактологией собранной в тематические перечни о «самых-самых», бесконечных играх для эрудитов по ТВ, всевозможных викторин и угадаек. Вопрос о необходимости этого знания восходит к самым основам европейской педагогики, в том виде как она стала появляться в эпоху Возрождения, и в том смысле, что именно тогда человек определился как сумма накопленных им знаний. Иными словами, возник идеал высокоэрудированного субъекта, энциклопедиста, стяжающего знания в специальный структурированный перечень. Подобный подход породил всю последующую гуманистическую перспективу с постановкой знания в центр. В определённом смысле с этими бесконечными «самыми удивительными фактами» мы имеем дело с оболочкой всей этой универсалистской познавательной системы, с выхлопными газами огромной машины по накоплению и каталогизации знания. Претензия на обязательность как раз намекает на то, что человек не может считаться человеком, если он не в курсе точной высоты Эвереста, причём постоянно уточняемой и даже требующей этого уточнения, хотя казалось бы на кой чёрт ему это знание сдалось. Разумеется, оставшись без него, он абсолютно ничего не теряет. Ваш вопрос на самом деле подспудно указывает на очевидную токсичность газов, вырабатываемых этой машиной знания. Иными словами: она плохо работает.