Почему в России настолько обесценено отцовство и почему так гипертрофирована привязка к амплуа добытчика, а другие качества мужчины — хозяйственность, заботливость, доброта, любовь к детям — вторичны?

Если коротко: равноправие полов существует в России во многом на бумаге, советская модель равноправия провалилась, ибо в СССР домашнее хозяйство и воспитание детей считались женским делом, тем более что весь прошлый век страна методично истребляла мужчин в войнах и лагерях. Неудивительно, что соотечественницы при первой же возможности предпочли не невиданный и диковинный феминизм, а разворот к консервативным ценностям, в рамках которых престижна не роль партнёра, а пресловутое амплуа добытчика—главы семьи.

Теперь подробнее.

I. Даже колыбель мирового феминизма — западная цивилизация — к партнёрскому отцовству только приходит. И хотя в Швеции, к примеру, декретный отпуск жёстко делится пополам между родителями и отказаться от своей половины не получится (она просто сгорит), введена эта норма сравнительно недавно.

На улицах сегодняшних европейских городов можно встретить мужчин с колясками, однако гендерное неравенство всё ещё сохраняется. И не забывайте, сколько на это лет ушло, включая три мощнейшие волны феминизма, в рамках которых женщины действительно боролись за свои права и против сексистских дискриминационных норм. Сперва феминистки добились избирательных и образовательных прав, затем трудовых и имущественных.

Новая волна противостояния накатила уже после войны — на этот раз Второй мировой. Ее зарождению способствовали книги француженки Симоны де Бовуар 1949 года (о господстве в обществе идеи «вторичного» бытия женщин) и особенно американки Бетти Фридан 1963 года (о внутренней неудовлетворенности домохозяек в «потребительском раю» с мужем, детьми, автомобилем и домом в пригороде). Труды Фридан попали в точку: в войну американки традиционно заменяли мужчин на заводах, но затем дам принялись (как и столетие назад) отовсюду уверять, что образование и карьера им ни к чему, а лучше все же вести домохозяйство. Так новым плацдармом в борьбе женщин за свои права стала Америка. Сражения возобновились по нескольким фронтам. Созданная той же Фридан Национальная ассоциация женщин и подобные ей организации быстро набрали лоббистский вес и стали заваливать суды исками о нарушении прав на равную оплату труда (к тому времени в США уже приняли первый закон, запрещавший работодателям гендерную дискриминацию). Сотни школ, вузов и компаний были оштрафованы, например издательства за объявления вроде «требуются мужчины».

Параллельно либеральные феминистки, как их назвали, требовали равноправия и в финансовых вопросах, например открытия банковского счета и получения кредита — в 1960-е года в США на них все еще требовалось письменное разрешение мужа. Были у волны и свои радикальные активистки, напиравшие на шумные акции. Например, группа «Красные чулки» врывалась в 1969 году на парламентские слушания в Нью-Йорке, требуя смягчения законодательства штата об абортах, и подумывала завесить статую Свободы протестными полотнищами.

А вот выдержка из материала про борьбу француженок за свои права:

Только в 1965-м женщины получили право работать без разрешения супруга. Только в 1970-м отменили исключительное право "главы семейства" предпринимать все юридические действия в отношении членов семьи. В 1975-м (и только в 1975-м, не раньше!) адюльтер перестал проходить по графе "преступление". И только в 1999-м ввели PACS — гражданский союз, практически равный браку по статусу.

II. В России, впрочем, у феминизма своя судьба, не менее трагичная и горькая.

Равные с мужчинами — и невиданные по мировым меркам — права местные женщины получили, как известно, век назад, после падения монархии. Но идиллия была недолгой. Уже при Сталине в середине 30-х запрещаются аборты и идут первые сдвиги к традиционным ценностям: в прессе публикуются материалы о многодетных матерях и во славу материнского долга. И то, ещё вопрос, в Сталине ли всё дело и не поменялись бы со временем и взгляды Ленина на положение женщин в СССР, оставайся он жив.

Далее была война, выкосившая мужское население. Учреждается налог на бездетность, принимается закон о борьбе с тунеядством, вдобавок с переменным успехом советская власть сражалась с абортами.

Советская женщина теперь не столько равноправный товарищ и строительница коммунизма, сколько трудящаяся мать.

Других вариантов у неё фактически нет.

После Великой Отечественной — опять волна репрессий, коснувшихся преимущественно мужчин.

И вот пока в 70-е женщины в капиталистических странах наслаждались всяческими новыми свободами, советские гражданки стали разочаровываться в концепции равноправия полов — точнее, в том виде, в котором она была реализована.

В 80-е случилась чудовищная авантюра в Афганистане, в которой советская армия увязла на десять лет, пополняя родину цинковыми “200-ыми” грузами.

Перестройка — главный фактор, первым грохнулся реактор... Плюс сухой закон и закон о потребительской кооперации, ознаменовавший переход к рыночной экономике. Плюс падение железного занавеса и очное знакомство с загнивающим Западом.

В общем, очередной экономический вызов для мужчин, с которым они не справились.

В 90-е ситуация только усугубилась. Чечня, бандиты, новое мышление, приватизация, свобода слова, наплыв иностранцев и фильм “Интердевочка”, даром что снятый в 1989-м.

И вот в 2000-е россиянки вздохнули с облегчением. В национальную экономику потекли нефтедоллары, криминальные элементы легализовались, война в Чечне закончилась, учреждён материнский капитал для второго ребёнка.

Женщины наконец-то получили относительно спокойное время и поколение достойных мужчин, не тронутых ни войнами, ни репрессиями, ни масштабным многолетними кризисами.

Равноправие же полов стало восприниматься как побочный фактор, а иногда вообще как помеха на пути к женскому счастью.

Если в 90-е “я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила” и “он уехал в Копенгаген, я осталась, вот как с иностранцами гулять”, то в 00-е россиянки начинают вкладываться в собственную внешность и прокачивать женственность, чтобы на вторых ролях украсить быт видного мужчины и подарить ему наследника.

Наученные, в свою очередь, негативным опытом мам, тёть и бабушек, которые были несчастны в личной жизни, но памятуя о гиноцентризме, соотечественницы не хотят оценивать себя на равных с мужчинами.

Женская независимость и самостоятельность становятся маркером “неудачниц”, “карьеристок” или “мужиков в юбке” — хотя понятно всем, что эти качества предполагают недюжинный характер и смелость.

• “Мужчины не ценят мою красоту”.
• “Ой, я ещё и работать должна?!..”
• “У настоящего мужчины женщина слабая, у слабого — сильная”.
  Женщины стремятся любой ценой закрыть гендерный гештальт — а совсем не к идеям и идеалам гендерного равенства.

Возникает такая лицемерная модель консервативного постфеминизма (или неопатриархата), при которой политическое и экономическое лидерство обязан нести мужчина, потому что женщинам же рожать и вообще они слабый, хрупкий и прекрасный пол.

III. Тем не менее ситуация потихоньку меняется, ведь к концу 00-х в страну проникает настоящий (а не декоративный советский) феминизм, ориентированный на партнёрство, а не на гиноцентризм, и рассказывающий женщинам о необходимости ценить собственные права, свободы и возможности в первую очередь, а не уповать на красоту, женственность, фертильность и мужское воспитание.

К сожалению, такой феминизм пока не стал массовым и натыкается на неистовое сопротивление духовноскрепной пропаганды семейных ценностей, которая запугивает общественность странным словом “гендер”, вымиранием Европы, в коей женщины перестали рожать, гомосексуальными браками и исчезновением настоящих мужчин.

К ещё большему сожалению, в этой информационной войне российский феминизм выглядит очень слабо и делает необдуманные заявления и недальновидные шаги — вместо борьбы с гендерными стереотипами единым фронтом и просветительской деятельности.

По большому счёту, россиянкам неоткуда и не от кого узнать про то самое партнёрское отцовство и научиться ответственности за себя.

В свою очередь, неудивительно, что российские мужчины бегут удовлетворять сексистские общественные ожидания в отношении себя, нежели пересматривают патриархальные взгляды.

Что с того, что ты готов уйти в декрет, умеешь готовить, любишь куннилингус, уважаешь мнение женщины и не повышаешь на неё голос, если сосед по подъезду купил уже вторую новую машину, задумывается об ипотеке и может себе позволить содержать жену, которая родила второго ребёнка.

IV. И это тоже гигантская проблема со всех точек зрения, потому что людей не спросили. Ребёнку нужна равноправная эгалитаристская семья, в которой он получает внимание и заботу от обоих родителей и в которой нет диктатуры. Отец не должен чувствовать себя выключенным из семейной жизни и воспитания детей. Мать должна комплексно развиваться как личность и иметь самореализацию вне пресловутого семейного очага. Потому что родители не застрахованы от ЧП и не должны зависеть от другого человека. Потому что ребёнку критически необходимо вырасти свободной личностью, которая априори уважает другой пол, а не презирает “тупых баб”, “мерзких мужиков” или “сдувшихся хлюпиков”. В семье без равноправия родителей вырасти сексистом и сексисткой — проще простого.

В любом случае гендерное (не биологическое и не абсолютное, подчёркиваю!) равенство когда-нибудь победит, ибо обществу выгоднее психически здоровые люди обоих полов (экономике феминизм выгоден ещё больше за счёт притока новой рабочей и платёжеспособной силы в лице бывших домохозяек), но в России это случится не завтра.

Конкретных сроков я вам назвать не могу.

Возможно, соотечественницам снова нужно разочароваться — теперь уже не в равноправии феминизме, а в консервативных ценностях неопатриархальной семьи, пройдя ровно тот путь, который проделали европейки и американки во второй половине прошлого века, — чтобы увидеть и ощутить, что феминизм (в нейтральном виде) не враг и противник, не угроза сакральной женственности и красоте, а напротив, отличный помощник, защитник и союзник с точки зрения гражданских прав, свобод и ментальности.

Феминизм не запретит красоту или материнство — у Бейонсе, Мадонны, Анджелины Джоли и Дженнифер Лопес есть дети, но вообще-то эти женщины, выступавшие и выступающие за феминизм, получили мировую известность как певицы и актрисы.

Вы же не станете отрицать, что женщина может быть умна и талантлива сама по себе? Вас не смущает, что девочки учатся в одних школах с мальчиками?

Вот.

И для материнства феминистские взгляды полезнее, ибо женщины понимают, когда надо рожать (и надо ли конкретно им) и к чему это может привести, — а не бравируют тем, что “я же мать”, не кричат мужчине “обеспечивай меня” и игнорируют доброхотов с их мантрами про тикающие часики и срочное замужество. И ребёнок с большей долей вероятности у такой матери вырастет счастливым.

При этом и мужчинам нужно освобождаться от гиноцентризма и осознать, какую цену мы платим за право “быть мужиком” — и почему мы вообще должны показывать паспорт посторонним людям, даже если выглядим как обычные мужчины. Нужно поддерживать других мужчин, которые не ведут себя по-мачистски (то есть без ярко выраженной ненависти и унижения других мужчин) и не высказывают гендерных стереотипов. Нужно учиться равноправию и не вестись на женские манипуляции — зато предпочитать женщин, с которыми есть о чём поговорить.