Почему Россия выводит войска из Сирии именно сейчас и каких целей достигла своей операцией?

Момент для ухода выбран верный – перемирие. Когда ты уходишь во время мира, ты уходишь вроде как победителем, когда во время войны – проигравшим. Одно дело беспорядочное бегство с поля боя, другое – отступление в боевом порядке. К тому же Россия ушла во время мира, изготовленного с ее участием. Что ни говори о жертвах и разрушениях на местном уровне, хронология работает на российскую версию событий. Четыре года самой тяжелой пока что войны нынешнего века до и перемирие и какой-никакой политический процесс спустя четыре месяца после начала российской операции. И даже несомненный общий враг – ИГИЛ, запрещенный повсеместно, кроме его собственных владений и сердец фанатиков, если и не вовсе бежит, то, как прежде, не напирает.

Даже если перемирие в конце концов сорвется, оно за несколько месяцев сохранит больше людей со всех сторон. Предположение, что до прихода России все шло по плану к счастливому концу, четыре года воевали, четверть миллиона перебили, а потом пришли русские и все испортили, выглядит некоторой натяжкой. Что касается внешнеполитического авантюризма и прочего «бомбят не тех», Эрдоган, который радостно сообщил союзникам, что сбил самолет ядерной державы, а потом приступил к уничтожению сирийских курдов, которых американцы называли союзниками и лучшими кандидатами на роль наземного войска для сражений с ИГИЛ, явно расширил рамки, в которых рассматривается российская непредсказуемость.

Путину не очень пригодилось актерское мастерство, когда он сообщал вчера, что операция достигла своих целей и можно уходить. Более-менее видно, что действительно достигла – и дипломатических, и внутренних, и военных, – а чужих целей нам не надо. Давая поручение министру обороны вывести войска, Путин не вспомнил про ИГИЛ не потому, что его уже победили и можно уходить, а потому, что его полный разгром с самого начала был желанной, но декларативной и не очень выполнимой целью, а настоящими другие.

По части внутриполитических задач (их некоторые коллеги считали главными, я-то никогда) вроде подъема рейтинга, хотя куда уж выше эти стропила, спрос на телевизионные военно-воздушные стрельбы и легкую войну серебристыми ракетами в голубом небе начал исчерпываться. И так стрельнули, и сяк, новые сезоны грозили ремейками. Показали, какие мы крутые в Крыму, показали в Сирии, теперь давайте покажем то же самое дома. Общественный интерес явно начал крениться в эту сторону, а второй Сирии, где так все удачно совпало, у них для нас нет.

По части дипломатических целей, которые я всегда называл главными, все еще яснее. 2015 год, после Крыма, «боинга» и Донбасса, Россия начинала в почти полной дипломатической изоляции, и внезапный саммит в Минске в феврале, и приезд Керри в Сочи в мае казались сенсацией. Реакция на риторическое упражнение Путина в ООН в сентябре насчет новой антигитлеровской коалиции была вялой. Зато после начала реальной операции встречи пошли одна за другой, долгие и по существу. Под разговоры об авантюризме, непредсказуемости и неконструктивности («пришла всем мешать») России удалось прорваться из украинской блокады, если не перевернуть страницу, то добавить к уже открытой новую, где написано что-то другое.

Что касается военных целей операции, то достижения выглядят более гадательно, однако пульс и тут прощупывается. Вряд ли военная операция в Сирии была непереносимо дорога, скорее, как не слишком деликатно признал однажды Путин, не дороже учений, и уж если тратиться на военных, лучше совмещать траты с внешнеполитическими задачами, а не просто на ордена и дачи. Однако же во времена, когда государство борется с кризисом не раздавая деньги, как прежде, а собирая по мелочам у населения (неведомый прежде маленькому человеку налоговой пресс), вечные учения вряд ли предполагаются.

Конечно, сирийская армия не устроила под прикрытием российских Военно-космических сил десяти путинских ударов. Их трудно ожидать от армии, истощенной в четырехлетней гражданской войне, воюющей отчасти против собственных бывших сослуживцев. Но и тут были свои героические страницы, вроде прорыва блокады и освобождения авиабазы Кверис, которую два года осаждал ИГИЛ, выхода к турецкой границе, из-за которой не только всяким оппозиционерам, но и ИГ идет подкрепление, и так далее. Но важнее вот что: разнообразные люди с ружьем осознали, что взять Дамаск и свергнуть Асада силой теперь не получится.

Что до хрупкости нынешнего перемирия, то как раз и надо уходить, пока действует. Если перемирие превратится в долгий мир, он автоматически будет засчитан победным. А если обернется войной, всегда можно сказать: видите, пока мы там были, все мирились, а как ушли, война. Кто победил, не помню.

Полный текст статьи