То, что реакция на расследование отсутствует, это вполне логично. Мы живем в авторитарной стране, где информационное пространство пока достаточно эффективно контролируется. Современные авторитаризмы – во многом информационные авторитаризмы и используют контроль над СМИ в целях “управления повестками”. Это интересный и важный вопрос, как такие коррумпированные авторитаризмы реагируют на проблему коррупции. У Кремля есть своя повестка “борьбы с коррупцией”. Они создают поводы для демонстрации своих усилий на этом направлении, но не будут реагировать на те поводы, которые будет создавать оппозиция, т.е. поддерживать чужие повестки борьбы с коррупцией.
В целом проблема восприятия коррупции – центральная политическая проблема подобных режимов. Коррупция здесь, с одной стороны, является тем цементом, который обеспечивает единство правящих коалиций, а с другой – главным вызовом им. Причем в таких странах люди по большей части хорошо информированы и убеждены в тотальной или высокой коррумпированности власти. И эксперты говорят о высоком пороге толерантности к коррупции среди населения. Здесь население совершенно спокойно относится к такой информации, которая бы на Западе вызвала бы мощнейший политический кризис. Мы это видим и по истории с дачами Медведева, и по истории с “панамскими бумагами”. В то же время в определенные моменты эта проблема оказывается в центре политической повестки и именно она провоцирует политический кризис в таких странах. Большинство цветных революций, переходов режима связаны с тем, что проблема коррупции выдвигается для общества на первый план.
Обычно качество восприятия проблемы коррупции меняется, когда общество считает, что режим неэффективен. Если общество считает, что в целом режим эффективен, это не является политической проблемой. Но если общество вдруг начинает считать режим неэффективным, проблема коррупции выходит на первый план и становится политическим детонатором. Поэтому управление повесткой темы коррупции, ее регулирование – это большая задача тоталитарных режимов.
При этом, когда власть пытается продвигать собственную повестку борьбы с коррупцией, это может привести к разным эффектам. Как, например, это было с делом Сердюкова: оно было инициировано властью и должно было выглядеть как борьба с коррупцией, но его подача была такова, что дала негативный эффект для власти. Общество убедилось, что власть глубоко коррумпирована на примере этого дела, поэтому его свернули и убрали, потому что оно давало негативный эффект и усиливало восприятие власти как глубоко коррумпированной, а не борющейся с коррупцией.
Но есть еще одна сторона вопроса. В целом расследование Навального при всей его эффектности и блестящем исполнении не является серьезной политической угрозой для сегодняшней политической повестки Кремля. На сегодня правительство и премьер значительно дистанцированны от президента и связанных с ним центров власти. Дальнейшее снижение популярности правительства не угрожает пока предстоящей президентской кампании. Если бы речь шла о некоторых других политических узлах президентской системы, то реакция могла бы быть острее, Кремль вынужден был бы отвечать неявным образом. В данном случае – нет.
Мне стало интересно, о каких других политических узлах вы говорите. Поясните, пожалуйста.
Навального отправили за границу на лечение в бессознательном состоянию по просьбе Меркель с согласия руководства РФ.
А зачем позориться? Никак адекватно ответить власть не может и избирает очевидно правильную стратегию- отмалчиваться. А может, просто ждёт команды из Пекина.
Не знаю кто как меня поймет, я думаю тут срабатывает теория маятников (по Зеланду). Если бы они отреагировали, то маятник пошел бы дальше. А так промолчали, реакции нет, раскачки тоже соответственно нет и 'со временем само все утихнет'
Зеланд немного о другом писал ведь ))