Отношения насилия в принципе строятся на то, что все участники почему-то не могут их покинуть. Там, где каждый может уйти в любой момент, отношений насилия не складывается. По этому же принципу, кстати, работают и большие закрытые сообщества - тюремные, армейские или школьные.
Причины, по которым женщина-жертва домашнего насилия не может уйти, бывают разные. Во-первых, социальные и экономические - ну правда, куда она пойдёт с детьми без собственного нормального заработка и жилья, если родственников нет, или они далеко, или сами находятся в тяжёлых обстоятельствах, или свято верят в мистическую силу женской мудрости, которая должна не допускать таких проблем в семье? У нас плохая социальная поддержка в обществе для людей в такой ситуации. Понятно, что кому-то повезло больше или кто-то находит в себе силы и справляется, но не все и не всегда. К тому же, сам факт нахождения в отношениях насилия - это очень серьёзный стресс, можно сравнить с тяжёлым соматическим заболеванием для наглядности. Представьте, что пытаетесь порешать какие-то сложные организационные вопросы за себя и за своих детей без права на ошибку и втайне от человека, с которым вы живёте, например, с температурой выше 39 градусов. На это не все способны.
Во-вторых, отношения насилия не состоят на 100% из одного только насилия (вернее, так тоже может быть, но вряд ли жертва долго протянет). В перерывах тоже что-то происходит. И до первого эпизода насилия тоже что-то происходило. Причём сама структура отношений насилия так работает, что происходит обычно что-то, что оценивается как нечто невероятно приятное, значимое и важное. То есть, жертва не может подумать что-то вроде "экая досада, мужик-то гнилой" и спокойно уйти. Слишком велик соблазн считать эпизоды насилия ничего не значащими ошибками, а настоящими отношениями - "конфетно-букетный период", безоблачный и счастливый, со стоянием на коленях, бесконечными извинениями и заверениями, что нельзя жить друг без друга (условно). И очень трудно принять насилие как реальную составляющую именно этих отношений и поведения именно этого человека, а не "всего одну ошибку" и "иногда он бывает немного раздражительным". Кроме того, эйфорический период благополучия часто стимулирует у жертвы ложное чувство контроля над ситуацией - "вот как хорошо бывает, когда я всё делаю правильно".
В-третьих, отношения насилия функционируют как психологическое слияние. Причём они с него начинаются, и в процессе развития отношений насилия оно усугубляются. Это означает, что жертва плохо осознаёт свои личные границы, границы своей личности (не одно и то же), у неё быстро разрушается самооценка, что, несмотря на очевидные факты, она может продолжать в душе верить, что это любовные отношения, что насильник любит её, что она любит насильника, что они не смогут друг без друга жить. Последнее - очень важный пункт, я просто по своим отношениям могу сказать, что очень часто сложные ситуации в отношениях начинают выглядеть значительно здоровее, если начать вместе рассматривать ситуацию расставания как штатный вариант развития событий. Не в смысле "давай расстанемся", а в смысле "давай обсудим, что мы будем делать, если вдруг в будущем мы расстанемся". Но для того, чтобы смочь спокойно об этом думать, нужно понимать, что отсутствие этих отношений тебя не убьёт, и есть вещи, которые лично тебе дороже, чем эти отношения, и условия, на которых ты согласен продолжать.
Конечно, обратная гендерная ситуация в отношениях насилия тоже может быть, только у женщины меньше способов для нанесения физического ущерба и сексуальной эксплуататции мужчины, чем наоборот. Поэтому в таких отношениях эпизоды насилия чаще выглядят как громкие скандалы, "наказание молчанием", "мягкое" физическое насилие и т. д.