А вдруг стало?) тогда понятна нелюбовь к о. Александру Меню и его друзьям-последователям, обыски в семье Зои Световой, подпольные празднества и музыкальные сборники среди католиков. Были люди, тайно собиравшиеся на чтения христианских авторов (у того же Меня, переводившего Хосемарию Эскрива и Грэма Грина), были преследуемы представители Ойкумены. Просто об этом мало говорят и пишут, но в жизни (в кухонной жизни) советской взрослой интеллигенции христианство играло ту же роль, что и запрещённая цензорами музыка для более младших поколений.
а вы могли бы рассказать об этом чуточку подробней? очень интересно.
По частям, ладно? Надо источники искать (например, вылетело из головы имя мужа Световой).
Про католиков сразу расскажу. Они собирались не только на молитву и Святую Мессу (до 80-х часто на кладбище или у кого-то дома, изображая навещение могил родных или семейный праздник; потом появились возможности покупать и пытаться регистрировать молитвенные дома), но и на религиозные праздники – в плане застолья и иных традиций. В основной массе это были люди рабочие, ведь после депортации и лагерей их лишили прав работать по специальности и карьерно расти. И такие собрания, на которых они читали молитвы и фрагменты Писания по чудом сохранившимся книгам (у немцев часто ещё и написанных готическим шрифтом, который поймут даже не все владеющие немецким), они были для них отдушиной в безрадостной жизни без храма и таинств, в тоталитарном государстве, лишившем их кроме религиозных прав ещё и перспектив, родной земли и имущества, возможности свободно говорить на своём языке. Благодаря этим собраниям в подполье сохранилась вера и это дало плоды в 90-е, когда Католическая Церковь вновь смогла свободно существовать и даже развиваться. Кроме того, такие общины были по сути национально-культурными центрами и облегчили репатриацию многим русским немцам (поляки, как я понимаю, больше остались, чем уехали).
Из мемуаров монс. Иосифа Свидницкого, апостола-евангелизатора Сибири, Казахстана, Центральной России советских времён "Воспоминаний узника":
Про о. Александра Меня: «В 1972 году я прочитал книгу “Сын Человеческий”, которая мне очень понравилась. Кто-то мне сказал, что за псевдонимом Эммануил Светлов скрывается православный священник Александр Мень из Подмосковья. В трудное для меня время, когда мне власти запретили служить, я поехал в Новую Деревню поговорить с ним. Наша встреча была недолгой, он рассказал мне, например, что к нему часто приезжают католические священники из-за границы под видом туристов и привозят книги. В это время к нему заехало несколько собратьев священников. Он представил меня как батюшку из Украины. «Я из Житомирской епархии» - подтвердил я. Украинские священники часто были без бороды, поэтому мой необычный облик их не удивил. Отец Александр дал мне православные облачения, и мы пошли в церковь соборно совершать какой-то молебен. Я стоял с молитвенником в руках и часто крестился. Я не умел читать по-славянски, но с важным видом смотрел в служебник, ища знакомые буквы. Последний раз я видел о. Александра в Риме в 1989 году в семинарии «Руссикум», где он остановился. Его смерть в сентябре 1990 года потрясла меня, воистину он – мученик экуменизма. Некоторые из духовных чад о. Александра нашли себя в католичестве».
Про экуменический кружок Сандра Риги (настоящее имя – Александр Ротбергс), первоначально баптиста: «Позже Сандр сказал членам своей группы, что он стал католиком, но это не значит, что и они должны последовать за ним. 13 октября 1973 года вместе со своей общиной Александр создал группу, которая имела характер общины-братства. К этой общине могли принадлежать все христиане, независимо от вероисповедания, но они должны были стремиться к единству. Независимо от существующих различий они намеревались молиться о сближении верующих во Христа. Я был очень заинтересован этим движением. В Риге у нас были библейские собрания, во время которых мы никого не критиковали. Задача была такая: "Если видим зло, то делаем добро". Так была создана группа христиан-экуменов. К ней принадлежало около двадцати человек. Эта группа развивалась в сторону монашеского братства. Александр написал правила для нее. Все, кто решали вступить в братство, должны были принять три обета: нищеты, послушания и чистоты. Несколько раз мы посылали правила папе Павлу VI. Папа несколько раз нас благословлял. Конституцию, которую написал Александр, я показывал преподавателям семинарии в Риге, спрашивая их, не противоречит ли она учению Церкви. Это был практически светский апостолат экуменизма в жизни. Община эта должна была идти в сторону признания Папы как духовного пастыря всей Церкви. Эта группа дала импульс для разговоров с хиппи на тему веры. Много приезжало молодежи из Москвы на катехизацию и для того, чтобы принять крещение. Крестились дочери и сыновья высокопоставленных особ из Москве. Вскоре опять пришли ко мне сотрудники органов и сказали, что знают о моих контактах с Александром. Пробовали выяснить, откуда я его знаю. Я сказал, что мы познакомились в костеле. Тогда они ответили, что если я не хочу иметь неприятностей с ними, то я должен перестать встречаться с Александром. Подобного рода экуменические общины возникли в нескольких городах. Люди встречались, читали Священное Писание, обсуждали его, молились. Это были люди живой веры. Когда приходил кто-нибудь новый, неверующий или баптист, то говорили только об общих принципах православия, католичества и протестантизма. Человек сам должен был сделать выбор. С целью привлечения широких кругов, особенно интеллигенции православной, католической и протестантской мы начали издавать в самиздате "Призыв", а позднее "Чашу общения". Когда после "перестройки" Горбачева в СССР настали лучшие времена, Александр ездил в Рим, где подробно докладывал о создании движения. Его хотели даже посвятить в священника, но он отказался, сказав, что тогда он отпугнул бы протестантов, то есть они отошли бы от него. К этим экуменическим общинам принадлежали сначала некоторые католические священники, получившие сан в подполье. Но когда КГБ начал особо усердный поиск, они мягко ушли в тень. За принадлежность к такой общине грозило уголовное дело. Александра, в конце концов, арестовали, он находился в заключении в течение трех лет. Его держали в психиатрической больнице. А известного поэта, который был участником этого движения, выслали за границу. Однажды Александр рассказал мне о своей жизни. Он был художником, пьяницей и бунтарем. Ему не нравилось то, что делалось в СССР, особенно, в искусстве. У него было много друзей среди диссидентов. Он начал искать идеи, на которых мог бы строить новую жизнь. Так он вышел на баптистов и Библию. Баптисты были весьма активны в Москве и Риге, где он родился, и где жила его мать. В заключении вера Александра подверглась огромному испытанию. После электрошока и сильнодействующих препаратов, которыми его напичкали психиатры-убийцы (а их следует так называть), медбратья смеялись над ним и говорили: "Ну, проси своего Христа, пусть придет и тебя освободит". Они говорили, что вера - это полная чепуха. "Ты - интеллигентный человек и дал себя одурманить, а что самое тяжелое, затягиваешь в эту дурь молодежь". После этих тюремных психиатрических "реколлекций" Александр надолго ушел в себя и решился на одинокую жизнь. Самые сильные и наиболее активные экуменические группы действовали в Киеве, Риге, Таллинне, Ленинграде, Львове, Самарканде и Житомире. В свободное время многие ездили автостопом от Прибалтики до Памира, проповедовали Евангелие, распространяли литературу. Мои добрые отношения с этими группами были одной из причин моего позднейшего ареста». Здесь ещё информация о тех общинах.
Огромную помощь оказывало издательство "Жизнь с Богом", созданное эмигрантами, базировавшееся в Брюсселе и тайно переправлявшего в СССР христианскую литературу наивысшего качества. Часть книг выложена здесь, часть здесь.
Читали также Аверинцева и митрополита Антония Сурожского.
Продолжение следует)
Из воспоминаний поэта Александра Зорина:
«Весной восьмидесятого года отец Александр Мень, в домашней беседе со своими прихожанами, упомянул никому неизвестное имя Хосемарии Эскрива. Мы иногда записывали его беседы на магнитофон. По счастью, записали и эту. Вот его слова: “Сейчас, на протяжении уже нескольких десятилетий, существует на Западе такая организация Opus Dei, Дело Божье. Основал её португалец Хосемария Эскрива. Организация эта распространяется повсюду, широко. Он написал маленькую книжку “Путь”. Это сборник афоризмов. Эскрива говорит, что быть христианином не значит жить, как обыватель, как мещанин, как язычник и лишь в воскресенье на пару часов где-то возноситься духом. Быть христианином, значит быть им всегда, повседневно, в самых обычных ситуациях и вещах”. Как видим сведения об основателе Opus Dei скудные и даже неточные: Эскрива – не португалец, а испанец. Но существовал ещё железный занавес, сквозь который религиозная литература просачивалась трудно и рискованно. А вскоре в нашем приходе появилась эта книжечка «Путь» – машинописный самиздат, папиросная бумага, трудно различимый шрифт последних экземпляров, цена которых ниже экземпляров первых. Я купил один из тех полуслепых экземпляров и читал его, подложив белый лист бумаги под папиросную страничку. С этого экземпляра сделали перепечатку мои рижские друзья-христиане». (отсюда: opusdei.org)
Прошу прощения за неточность, обыск в 80-х был у родителей Зои Световой – диссидентов Феликса Светова и Зои Крахмальниковой. Здесь протокол: svoboda.org
А в википедии хорошее описание деятельности Крахмальниковой – христианские самиздат и тамиздат: wikipedia.org
В тему самиздата. Встречал рукописные и печатные (на машинке) переводы иностранных христианских авторов (например, Кьяры Любич) или молитвенники, отксеренные синодальные переводы Библии, самодельные песенники, и спрятанные в удостоверение победителя социалистического соревнования засаленные бумажные иконки, непонятно каким чудом ввезённые в советскую глубинку из Лурда (Франция).
Если прививку героина - то да
От бешенства.
Смотря какое. РПЦ МП — увы — ведёт свою преемственность от товарища Берии и товарища Сталина, а не апостолов, потому чего бы чекистам бороться с чекистами. А остальные ветви были в глубочайшем андеграунде.