Почему День Победы в Советском Союзе не праздновали с 1947 по 1965 год?

Это, кстати, очень интересный момент, который далеко не всем известен, а точнее, многие о нем забыли, а многих из тех, кто тогда были взрослыми и были в курсе происходящего, уже нет с нами. Это поколение фронтовиков, а тем из них, кто сейчас жив, уже как минимум по 90 лет. Действительно, Сталин отменил празднование Дня Победы, и этот праздник не был введен и Хрущевым, а был введен только при Брежневе в 1965 году. А до того, в течение 20 лет, День Победы не праздновался, не был красным днем календаря. Конечно, ветераны встречались между собой, выпивали по сто грамм или больше, вспоминали каждый своё, кто с радостью, кто со слезами на глазах, но празднования как такового не было, к сожалению.

Сталин отменил День Победы, потому что он боялся фронтовиков. Фронтовики — это победители. Так же, как когда-то Николай боялся победителей Наполеона — это уже не была подчиненная ему масса, это были люди с духом победителей, люди уже не с рабской психологией. Точно так же Сталин боялся своих победителей — победителей Гитлера — потому что тот, кто победил в войне, уже не раб, у него есть чувство собственного достоинства, это человек, который прошел Европу, одолел страшного врага — и эти люди, на самом деле, были Сталину крайне неприятны. Это первая причина.

Вторая причина — он, глядя на себя в зеркало и вспоминая свои собственные действия, совершенные в период войны, сам понимал, что к нему есть очень много претензий, и понимал, что фронтовики могут ему эти претензии предъявить. Воспоминания о победе ему были приятны, но не воспоминания о первых годах войны, поскольку первые годы войны были катастрофичны для страны, катастрофичны для него, для руководителя этой страны, для верховного главнокомандующего: он допустил немцев до Волги, он допустил немцев до Москвы, и в Москве была страшная паника, и только то, что Япония не напала на нас со стороны Дальнего Востока, напав на Штаты, позволило переправить свежие дивизии с Дальнего Востока в Москву, и они здесь дали по зубам Гитлеру. А перед этим его сдерживали московские ополченцы, и это была очень тяжелая, крайне драматическая ситуация. И потом, уже после победы под Москвой, когда им овладела победная эйфория, он начал наступать, когда не имел на это права (и наши военачальники говорили ему об этом), и тогда были страшные поражения, котлы 1942 года, и немцы дошли до Сталинграда. У нас уже к концу 1941 года было около 3 миллионов пленных — катастрофа начала войны, в которой во многом был виноват Сталин. В том, что немцы напали неожиданно, он был виноват — ведь никаких неожиданностей не было, его предупреждали, и он должен был быть к этому готов, а он не был. То есть у фронтовиков к нему накопилась масса вопросов по войне, по нашим потерям — а уже тогда было ясно, что те цифры, которые он называет, являются ложными, и на самом деле погибло гораздо больше людей — и он это понимал, и эти фронтовики, которые собирались вместе, которые отмечали этот праздник, ему были неприятны, и праздник этот был ему неприятен — не его это был праздник, он не считал День Победы своим праздником. И не хотел его отмечать, слишком неприятны ему были воспоминания о первых годах войны, он боялся этих воспоминаний и боялся вопросов к нему. И последствий, которые могли наступить.

Его задачей было сделать так, чтобы все забыли поскорее, снова впряглись в работу, чтобы люди забыли о том, что они победители — никакие они не победители, они рабы! И пусть остаются рабами, и пусть забудут о своих победах. Он не хотел будоражить в людях память и поднимать в людях гордость за себя. Вот этого он не хотел. Его страх и желание иметь страну рабов перевешивали.