Можно заметить, как Москва и Санкт-Петербург конкурируют между собой. А есть ли подобная борьба среди других российских городов?

Конечно! Я расскажу про тёрки Перми и Екатеринбурга.

Сначала немного истории того, как зародился этот конфликт. Пермь и Екатеринбург основаны практически в одно время, но Пермь немного раньше. Центром Урала («столицей») в царскую эпоху и вплоть до Октября 1917 года являлась Пермь – административный центр Пермской губернии, культурный центр с театрами, мощеными освещенными улицами, с первым на Урале университетом, «город чиновников, буржуазии и бюрократии» со своей ссыльной с западных регионов империи интеллигенцией.

Другое дело Екатеринбург – уездный город Пермской губернии, но достаточно крупный с преобладающим с рабочим населением, влияние на которого сильно оказывали заводы. Город пролетарский, называемый местными «оплотом свободы и местом начала русской демократии» (убийство последнего российского императора и его семьи). 

События февральских события были второстепенны для уральцев на фоне начавшейся в 1914 году Первой мировой войны. К 1917 году сообщения о нехватке тех или иных товаров — как продовольственных, так и непродовольственных — уже пачками ложились на стол губернатора.

В эти же дни пермский губернатор в письме к статскому советнику Г.Ф. Белоусову предупреждает о «недопустимости обсуждения политических вопросов земскими и городскими органами» — очевидно, на то были причины. Но нигде в Перми мы не видим и намека на антиправительственные выступления. В это же время полицмейстер из соседнего Екатеринбурга докладывает в столицу губернии о возможной забастовке рабочих и солдат, собирающихся из-за дороговизны жизни громить торговые лавки. Бить собирались также полицию и просто всех богатых. Митинговать екатеринбуржцы уже тогда любили. 

В губернской же столице в судьбоносные для страны дни все было тихо, информацию о революции здесь, выражаясь современным чиновничьим языков, «приняли к сведению». Губернатор Лозинский поспешил присягнуть Временному правительству, в письме к его главе князю Георгию Львову пообещав пресечь возможные беспорядки на подвластной территории.

«Малейшее неповиновение приказам Временного правительства повлечет самые суровые последствия», — предупредил губернатор своего заместителя, земских и городских исправников, полицмейстеров и епископов.

Докладывая обстановку в губернии в сентябре 1917 года, Турчевич (новый губернатор) жалуется на «пустую кассу» городского бюджета и отмечает «полный индифферентизм населения», всего 5% которого ассоциировало себя с какими-либо политическими силами. Большевики проигрывали политическое поле эсерам, что наглядно проявилось в ходе выборов в Пермскую городскую думу. Зато Екатеринбург уже тогда открыто провозглашался «центром большевизма в губернии». После окончательного установления советской власти всё это будет учтено.

После «октября» ситуация поменялась. Если во Временном правительстве пермяки еще видели хоть какую-то законную силу, то узурпация власти большевиками и подняла ту контрреволюционную волну, из-за которой, если доводить до абсурда, пермяки сегодня живут без метро и ездят за мебелью в Екатеринбург (привет екатеринбуржской Меге!). Такова кара за политическую вялость, которую верно подметил в пермяках недолго управлявший губернией Борис Турчевич.

После захвата власти большевиками в Перми никто не торопился преклонить колени перед Советами. 28 октября Пермское уездное земское собрание составило телеграмму о полном доверии Александру Керенскому и Временному правительству, а также о поддержке курса на выборы в Учредительное собрание. Чтение телеграммы сопровождалось криками «Ура!»

В Государственном архиве Пермского края сохранилась также телеграмма Осинской уездной земской управы, в которой она «горячо протестует против захвата власти безответственными организациями, призывает население бороться с анархией и спокойно выполнять свой гражданский долг».

Случившееся в конце октября в Петрограде не поддерживали не только рядовые горожане. К примеру, начальник пермской милиции Александр Стеклов сложил свои полномочия, прямо заявив, что «сколько-нибудь нормально и продуктивно работать» при большевиках он не сможет.

Иная ситуация была в Екатеринбурге.

«В Екатеринбурге никакого противодействия захвату власти большевиками сделано не было. Власть и до этого находилась в руках Совета рабочих и солдатских депутатов, там она и осталась. Насколько же изменилась структура этого органа управления, мы не знали. По всей вероятности, все более или менее правые депутаты были удалены и заменены коммунистами», — повествует думский гласный.

Красноармейцы хоронят погибших товарищей в стычках с дутовцами, февраль 1918 год, Екатеринбург.

В Перми показательный случай произошел в начале декабря 1918 года, незадолго до взятия города войсками Александра Колчака на Пермских пушечных заводах произошло антибольшевистское восстание. 

Подробности взятия города колчаковцами описаны в издававшейся в это время в Перми газете «Свободная Пермь». На улицы, очищенные от большевиков, толпами выходили люди, которые поздравляли друг друга, «как в Светлое Христово воскресенье». «Наперерыв приглашают наших солдат и офицеров к себе в дома обогреться и угощают. Какая-то дама бегает по улице и раздает нашим солдатам свежеиспеченный пирог с картофелем», — пишет очевидец событий. Встречали Колчака в губернском центре, что называется «с хлебом и солью».

В феврале 1919 года, когда Колчак прибыл с визитом в Пермь, свое почтение и полное повиновение ему поспешили выразить возродившиеся Пермское губернское земство и Пермская городская дума, а также Пермское еврейское общество, представители которого попросили Верховного правителя «извлечь страну из пучины анархии и позора».

Александр Колчак (в центре, с крестом на груди) и Радола Гайда (слева от Колчака; один из руководителей восстания Чехословацкого корпуса) во время торжественного обеда в Перми. 1919 год.

В Перми в дореволюционную эпоху крупных заводов не было, только в ближайшем посёлке Мотовилихинских заводов. Кстати, по этой причине в 20 годы через весь лог и несколько небольших сёл большевики от Перми до Мотовилихи провели трамвайный маршрут, чтобы «разбавить» пермских буржуа с народом. Но административный центр всё-таки советская власть предпочла перенести в Екатеринбург ради «сохранения советской власти на территории уральского региона». Белогвардейская Пермь тогда потеряла многое, в том числе титул «столицы Урала».

Новый виток конкуренции пришёл уже в постсоветской России, когда Пермь неофициально прозвалась «столицей гражданского общества» и реже – «либеральной столицей России». Екатеринбург сильно «заревновал». Как известно, комплекс «уездного городка» не даёт покоя екатеринбуржцам. В особенности зависть достигла предела, когда в Перми объявили проект «Пермь – культурная столица Европы» с участием Курентзиса («Пермский театр оперы и балета им. Чайковского), Мильграма («Театр-Театр»), Гельмана («Музей современного искусства PERMM»), Лебедева (разработка уникального дизайна для благоустройства города) и др. В свою очередь, пермяки очень обиделись за «Ельцин-Центр» и Екатеринбург-сити, провод саммита «Россия-ЕС», за ЧМ по футболу, а также за проект строительства новой ветки метро (в Перми, к сожалению, нет метрополитена, поэтому мы очень сильно завидуем на этой почве екатеринбуржцам). 

И, вероятно, самая сильная обида – потеря столичного статуса Перми (теперь жители Екатеринбурга признают за Пермью только «культурную столицу Урала» и «либеральную столицу России», хотя из-за последнего тоже были конфликты). Сериал «Реальные пацаны», кстати, тоже сделан с участием екатеринбургских медиа-бизнесменов и режиссёров, чтобы выставить Пермь в лице «города-быдла» (хотя в действительности всё наоборот, в Перми «стрелки» город на город, как в Свердловской области, не устраивает молодёжь, а свердловские наркоманы - это вообще отдельный перформанс). Вот так и живём.