Информация о том, что теракт был организован ИГИЛ, появилась спустя несколько часов после случившегося. Однако глава Дагестана Рамазан Абдулатипов уверял, что преступление совершено местными боевиками. А председатель Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Виктор Озеров заметил, что ИГИЛ вообще готово брать на себя ответственность за любые теракты. Такое суждение не бесспорно, поскольку ИГ претендовало на то, чтобы считаться государством со всеми соответствующими атрибутами и, возможно, даже рассчитывало на неформальное признание, что несовместимо с совершением взрывов и убийствами. Но после усиления ударов «большой» (американской) и «малой» (российско-иранской) коалиций террористическая активность окончательно стала частью стратегии ИГИЛ.
Дагестанские правоохранительные органы установили, что теракт в Дербенте на совести группы боевиков Абутдина Ханмагомедова (31 год). Группа эта небольшая и состоит из двух, по другим данным – из трех человек. За последнее время люди Ханмагомедова совершили два теракта: убили семью местной гадалки, а также напали на пожарных, приехавших на тушение горевшего дома. Оба преступления не носят политического характера. «Казнь» несчастной гадалки укладывается в русло борьбы с язычеством, что типично для исламских радикалов, последователей салафизма. Тем не менее теракт в Дербенте нельзя рассматривать изолированно от общей ситуации в регионе, в частности взаимоотношений местных салафитов и ИГИЛ. Известно, что летом 2015 года Абутдин Ханмагомедов принял присягу на верность этой организации.
Приобщение к ИГИЛ дагестанских боевиков началось в 2014 году. На его сторону перешли (по скайпу) входящие в состав «Имарата Кавказ» влиятельные полевые командиры Сулейман Зайлабидинов, Абу Мухаммад Агачульский и некоторые другие. В июне 2015 года присягу ИГИЛ принес командир батальона «Рияд ас-Салихин», руководитель так называемого чеченского вилайета «Имарата» Аслан Бютукаев. Причем сделал он это от имени всех чеченских боевиков. В том же 2015 году о своей преданности ИГИЛ один за другим заявили сразу пять дагестанских мусульманских проповедников.
В июне 2015 года сторонники ИГИЛ в Дагестане, Чечне, Ингушетии и Кабардино-Балкарии опубликовали на русском языке обращение, в котором они «просили поддержки основного крыла организации». И они ее получили. Пресс-секретарь ИГ Абу Мухаммад аль-Аднани заявил о создании на Северном Кавказе отдельной административной единицы, главой которой был назначен Абу Мухаммад аль-Кадари.
Стремление части кавказских исламистов приобщиться к ИГИЛ понятно – таким образом они позиционируют себя не просто как борцы регионального масштаба, а уже как участники мирового джихада. Кроме того, у них имелся расчет на получение денежной помощи, подобно той, которую получали чеченские сепаратисты в 1990-е годы. Хотя, учитывая нынешнее тяжелое финансовое положение ИГИЛ, сегодня это вряд ли возможно.
Если представить, что расстрел туристов – дело рук ИГИЛ, то для Кремля это выглядит в каком-то смысле унизительно. Получается, что и взрыв 31 октября российского аэробуса, и три теракта за последний год в Дагестане выстраиваются в одну цепочку, показывающую, что власть не способна обеспечить безопасность своих граждан. В контексте недавних угроз ИГИЛ в адрес Европы и России дагестанский расстрел уже выглядит предупреждением, за которым могут последовать другие, более серьезные теракты.
В декабре 2015 года ИГИЛ разместило на своих сайтах видеоролик с открытками исторических и культурных памятников Москвы и Казани, тем самым демонстрируя потенциальные объекты, по которым могут быть нанесены удары террористов. Дербентская Карын-Кала относится именно к такого рода достопримечательностям. Приходит на память и уничтожение боевиками ИГИЛ исторических ценностей на Ближнем Востоке. Да и то, что нападению в Дербенте подверглись туристы, также обнаруживает сходство ханмагомедовской группы с ближневосточными боевиками, убивавшими туристов в музеях и гостиницах Египта и Туниса.
Кто бы ни стоял за терактом в Дербенте, это не последний эпизод в противостоянии, которое длится на Северном Кавказе уже больше двух десятилетий. Его глубинные – религиозные, политические – корни по-прежнему сохраняются. Сегодня ко всему этому добавился «фактор ИГИЛ».