Фароки, родившийся в 1944 году, был старше и Фасбиндера, и Вендерса, и еще некоторых режиссеров "нового немецкого кино", но почему-то всю жизнь выглядел в их кругу как "младший". Младший не по заслугам и не по известности - и того, и другого у него было достаточно - а по какому-то совершенно органическому нежеланию выглядеть, работать, говорить, вести себя как мастер. Фасбиндер в 36 выглядел старше, чем Фароки в 60 - не физически, а душевно. Главным предметом его интереса всегда оставалось "сейчас" - то, что происходит в эту минуту. Темы и сюжеты его фильмов легко локализуются, 60-е легко отличить от 70-х или от 80-х. Он не сделал ни одного фильма, у которого был бы вид классики, живущей вне времени. Интересно, что при этом они сегодня не кажутся устаревшими - время живет в них дальше, какой-то своей собственной жизнью.
На известие о его уходе из жизни все знавшие его реагировали как на безвременную смерть совсем молодого человека. Ему было 70 - но он по-прежнему жил только в настоящем. И настоящее жило в нем.
Фароки всегда был политическим художником. И одна из главных - почти никем не повторенных - заслуг его заключается в том, что он показал, что кино "прямого действия" не обязательно обречено быть плоским и поверхностным.
Фароки очень интересовался общественными конвенциями - договоренностями, правилами и рамками, определяющими повседневную жизнь и сознание "обычного" человека. Но его самого эти конвенции, правила и рамки никогда не сковывали. Он много знал о границах, но не испытывал перед ними ни стеснения, ни почтения.
Фароки был очень прямым и очень сложным человеком и художником. Это редкое, совсем редкое сочетание.