Адвокату запрещено комментировать чужие дела без разрешения коллег, которые их вели. Я такое разрешение получил от Тимофея Гриднева, защищавшего Улюкаева, так что этот тот редкий случай, когда я могу сказать, что думаю о чужом деле. Я считаю, что приговор Улюкаеву – произвольный. И дело не в том, правильно ли судья Семенова угадала мысли Улюкаева, о том знал ли он про деньги, или искренне думал, что ему дают колбасу в подарок. Дело в том, что суд в принципе не должен пытаться ничего такого угадывать. Мы должны смотреть на его работу, на текст приговора – и видеть четко, на что он опирается в каждом промежуточном шаге. Если мы видим, что суд внешне ведет себя безупречно, то мы можем поверить ему, что и при решении тонких вопросов, в которых мы не можем проверить его (то, что называется «внутреннее убеждение судьи») он тоже действовал добросовестно. Но суд должен это наше доверие заработать. А мы видели в процессе Улюкаева все эти безобразные танцы с вызовом главного свидетеля Сечина, и его демонстративной неявкой. То, что суд это проглотил и сделал вид, что так и должно быть – для меня важнейший показатель, что и во всем остальном его выводы доверия не заслуживают. Это не означает автоматически невиновности подсудимого, но это означает, что правосудие не состоялось.