Мне кажется, что этот курс был обозначен — это то, что обычно называется программой столыпинских реформ, которую, правда, как систему преобразований осуществить не удалось.
Правительственные законопроекты должны были качественно изменить быт абсолютного большинства населения страны. В этой связи обычно вспоминается выделение крестьян из общины и получение ими реальной частной собственности, с которой можно делать что угодно — продавать, сдавать в аренду, закладывать. Иными словами, речь идет об Указе 9 ноября 1906 года. Но при этом за скобками остается совершенно выдающийся по значению, но почему-то подзабытый акт, который был принят месяцем раньше, Указ 5 октября 1906 года, в соответствии с которым крестьянство фактически приравнивалось к представителям всех прочих сословий Российской империи. Отменялись нормы, дискриминировавшие большинство населения страны. Теперь крестьянин был вправе сам решать, где ему жить — без санкции общины. Он был вправе решить, где будут учиться его дети — без санкции общины. Смог бы сам для себя дать ответ, хочет ли он поступить на государственную службу — и разрешение общины в данном случае тоже не требовалось. Таким образом, крестьянин становился полноценным подданным империи, а через месяц он вдобавок получил право обратить надельную собственность в частную.
Крестьянин должен был активно участвовать в работе органов местного самоуправления, которое существовало бы не только на уровне губернии и уезда, но и на уровне волости и поселка. В его распоряжении должен был бы быть суд, который следовал писанным законам, и не нормам обычного права. Дети крестьянина должны были бы получать всеобщее начальное образование.
Население в России дискриминировалось не только по сословному, но и национальному и конфессиональному признаку. Эту проблему также следовало решить. Столыпин ставил вопрос об отмене черты оседлости для евреев. В этом вопросе он встретил сопротивление со стороны императора. В итоге правительству в данном случае пришлось довольствоваться подзаконным актом, который запрещал высылать евреев из-за пределов черты оседлости. Кроме того, в столыпинские годы были заметно расширены права старообрядцев: они могли свободно исповедовать свою веру и с разрешения губернатора строить храмы.
Гарантии нового правового статуса человека — краеугольный камень столыпинских реформ. Сам премьер говорил, что в России следовало создать гражданина, который обладал бы, в том числе, и политическими правами: иными словами, участвовал бы в выборах в Государственную думу. Конечно, выборы в Думу далеко не соответствовали идеалам демократии, тем не менее Думы всех созывов были более демократичны по своему составу, чем, к примеру, немецкий рейхстаг или английский парламент. Столько крестьян, сколько было в Думе, не было ни в одном представительном учреждении Западной Европы того времени.
Столыпин предложил программу преобразований, которая подразумевала ломку жизни очень многих подданных Российской империи, что их, конечно, не устраивало. Сопротивлялась община новому законодательству, сопротивлялось поместное дворянство, недовольное планировавшимся упразднением института земских начальников и демократизацией земства. Столыпинский курс встречал сопротивление — справа, слева, в центре. В некоторых случаях им был недоволен и император. Все это не случайно. В самой программе реформ был заключен внутренний изъян: для того, чтобы реформа была системной, нужно было способствовать обновлению политической жизни. Ради этого надо было привлекать к работе в представительных учреждениях элиты — помещиков, промышленников, выразителей интересов национальных окраин. Оказалось, что элиты, будучи представленными в Думе и Государственном совете, получили рычаг влияния на политику и имели возможность блокировать правительственные решения. Иными словами, своими руками действующая власть создавала себе серьезного оппонента. Это были подводные камни, которые для корабля российской государственности оказались роковыми.
Впрочем, не стоит описывать ситуацию исключительно в мрачных тонах. Да, безусловно, были трудности, с которыми сталкивалась власть, но когда бывает иначе? Часто ли случается, что задуманная реформа соответствует реализованной? В действительности — очень редко. Правительство вынуждено считаться с внешними обстоятельствами; исполнители не всегда под стать задачам; отцов у реформ зачастую бывает много, и эти отцы очень не походят друг на друга.
Итог: правительство, избрав вполне разумную и целостную программу, сталкивалось с проблемами, обусловленными социальной природой российского государства. В «мирных условиях» она могла измениться в результате медленной трансформации, на которую историей не было отпущено времени. А пока что эта во многом архаичная, противоречивая социальная природа «сглатывала реформы». Хотя и то, что удалось провести, дало стране не так уж мало.
***
На этот и другие вопросы пользователей TheQuestion об устройстве поздней Российской империи я отвечал в ходе презентации моей книги «Хозяин земли русской? Самодержавие и бюрократия в эпоху модерна».
www.youtube.com/embed/BpkAfqSNI2Y?wmode=opaque