Как решать проблему социализации вернувшихся с войны?

По-хорошему, это очень многоуровневый процесс, который начинается с обучения военнослужащих - помимо обучения стрельбе и копанию окопов они должны проходить психологическую подготовку, это очень сильно снижает тяжесть проявления травматических расстройств.

Второй важный пункт - постоянная ротация. Для того, чтобы у человека не перегорала эмоциональность, он не должен находиться в боевых условиях дольше двух-трёх месяцев без перерыва. То есть, человек не должен привыкать к боевым условиям как к норме, и потом переносить военные правила на свою мирную жизнь.

Очень желательно, чтобы в процессе ведения боевых действий где-то в зоне доступа находился военный психолог, который мог бы хотя бы время от времени отслеживать состояние солдат. Понятно, что данное условие очень идеалистичное и не всегда выполнимое, но это тоже имеет место.

Что касается реабилитации после возвращения домой, то всё упирается ровно в две вещи - отслеживание состояния (потому что травматические расстройства могут проявиться не сразу) и работу с психологом. И, на самом деле, обе эти вещи - очень проблемные, потому что у нас десять лет назад есть приказ министерства обороны о предоставлении военным психологической помощи, но он упирается в два момента - военные очень редко признаются, что с ними что-то не так - потому что признать, что в твоей голове происходит что-то нехорошее это банально страшно, а кроме того - вот эта атмосфера мужицкого боевого братства очень сильно давит на гендерные стереотипы типа "настоящий мужчина не жалуется". Да и, в конце концов, это банально тяжело - заметить какие-то симптомы и понять их. Например, чувство вины перед погибшими товарищами - оно же воспринимается как нормальное человеческое чувство, но при этом человеку с ПТСР оно способно отравить жизнь только так. Поэтому диагностирование это уже проблема, и наблюдение за солдатами надо проводить не по жалобам, а за всеми. Но это пересекается с другой проблемой - маленьким количеством военных психологов. В мирное время это просто слишком редкая специализация в силу неактуальности, поэтому какого-либо достаточного "запаса" таких специалистов просто не существует.

Это вот то, как должно быть. Как это обстоит сейчас в реальности - я, например, честно говоря, не могу объективно сказать, поэтому как-то судить не буду.

Что касается зеков, то нужно их разделить на две категории. Первая - это люди, совершившие разовое преступление. Например, застукал жену с любовником, полез в драку, в драке на эмоциях схватил нож - и всё, угодил в тюрьму, потерял смысл жизни. Такой человек не будет сильно отличаться от обычного мобилизованного. Другое дело - матёрые уголовники-рецидивисты, которые привыкли жить не по законам, не по уставу, а по понятиям. Тут да, именно такие люди будут забивать кувалдами несогласных, формировать заградотряды, а после возвращения убивать бабушек просто потому что может (опять-таки, это исключительно теория, о том, что в реальности происходит не имею сведений). Главная проблема в этом случае видится в том, что у разных "добровольцев", "ополчения", "ЧВК" и прочих, независимо от того, зеки они или нет, нет никакого правового статуса, то есть, если предположить, что какой-то человек ушёл в какую-то ЧВК, а потом вернулся - то за ним нет никакого контроля, ему не положены никакие обследования, ему не выделяется никакая психологическая помощь. Поэтому в целом психологическое здоровье участников таких формирований - это очень серьёзная проблема как для них самих, так и для окружающих.