Как проводить декоммунизацию в России после почти векового существования СССР?

Это не так сложно, как кажется на первый взгляд и как пытаются это представить нео-советские пропагандисты.

Прежде всего, надо понимать, что процесс декоммунизации (а это именно процесс) ни в коем случае не является стиранием истории, удалением чего-то жизненно важного из нашего общественного организма. Процесс декоммунизации есть важное политическое и общественное решение в еще большем процессе перехода на путь исторической, европейской России. Процесс декоммунизации заключается не столько во внешних формах (ликвидация памятников; возвращение исторических названий городам, местностям, улицам; захоронение Ленина и очищение кремлевских стен етс), сколько в глубокой рефлексии. Мы как бы заново осознаем себя как общество, культура, цивилизация. Мы понимаем, кто мы, мы понимаем, что с нами было не так. Мы удаляем из себя Анти-Россию 1917-1991, которая губила нас, паразитировала на нас, унижала нас. Мы осуждаем то, что делали с нашим народом, мы отдаем дань памяти нашим соотечественникам, погибшим от рук большевиков, мы клянемся некогда не забывать об этом и никогда более не допускать подобного. Что важно: СССР ведь не уничтожил Россию полностью, осознание своей идентичности было и у граждан СССР, как бы не работала пропаганда. В этой рефлексии рождается заново Россия и мы идем теперь только вперед. За долгие годы вся нация узнает, что кроме победы в ВОВ, были еще многочисленные победы русского духа в другие периоды истории. Нация узнает, что Россия уже не раз проводила у себя полномасштабные экономические перемены. Нация узнает, какой богатой является её история. Вот что даст нам декоммунизация.

Следует ли ожидать сопротивления в ходе выполнения этого великого справедливого дела? Если только самую малость. Коммунисты давно превратились в торговцев атрибутикой, а самые радикальные не способны собрать даже митинга крупнее, чем у либертарианцев. Но что более важно, процесс декоммунизации должен сопровождаться запретом политических форм социалистической деятельности, поскольку эта деятельность есть разжигание социальной ненависти и вражды. Обеспечивать эти процессы должна сильная политическая воля.

Для армии этот процесс не является чем-то сложным. Попытки вести ее родословную от РККА не более чем политическое решение, а не потребность наших вооруженных сил. Достаточно будет спросить у нашего солдата, с кем он себя ассоциирует, к кому желает восходить: к армии, громившей шведов, турок, немцев; к армии, выступавшей плечом к плечу с европейскими народами в альянсе Восьми держав; к армии, дошедшей до Парижа? Или с армией, которая воевала против бывших товарищей, которая подавляла пражское и венгерское восстание? Все, что могут возразить противники декоммунизации, это снова упомянуть про ВОВ. Но в ВОВ кто был в армии, кто воевал в ней? Те же дети Империи, исторической России. Те же инженеры, получившие там образование. Тот же дух. Сталину не хватило бы времени, чтобы этот дух сменить новым, соответствующим советской государственности. Это доказывает и реакция самого Сталина на войну - именно в период ВОВ большевики вдруг начали вести разговоры о русском патриотизме, именно тогда они начали искать родословную советской армии аж в древней Руси. Сами большевики в те годы признали то, что пытаются отрицать современные апологеты коммунизма. Как же мы можем сказать после этого, что армия России восходит к РККА, если большевики в период ВОВ возводили её к Руси? Армия будет сейчас только приветствовать такое решение, которое обогащает её историю, восстанавливает её связь с миллионами солдат и офицеров прошлого.