Как понять людей, отвечающих на мои оппозиционные призывы, что ничего не поменять, коррупция была и будет?

Сама неоднократно сталкивалась с такой ситуацией. Моя позиция такая:

да, ничто не ново под луной, и идеальный утопический мир мы не построим ни за год, ни за десять, возможно, никогда. В этом философско-экзистенциальном смысле все ходит кругами, мир несовершенен и остается только радоваться маленьким приятным моментам жизни.

Но чтобы это самое "все" ходило по кругу, тоже нужно движение. У вас ведь бывают хорошие дни и не очень, верно? Так и в государстве, в мире - есть периоды благоденствия, есть периоды спада. Хотите жить в период благоденствия, или хотя бы заложить фундамент, чтобы в нем жили ваши дети? Действуйте. Или просто не бездействуйте.

Когда-то люди считали, что полет в космос невозможен, что рабство - это цивилизованно, что  машина - это чудо из чудес, а общинно-родовой строй - единственно возможный. Что-то не меняется, а кое-что по крайней мере видоизменяется и начинает более отвечать нашим требованиям. 

И напоследок я всегда вспоминаю цитату из "Трудно быть богом" Стругацких: "— Ух ты! — сказал кузнец. — И серых, значит, тоже… Ну и Орден! Серых перебили — это, само собой, хорошо. Но вот насчёт нас, благородный дон, как вы полагаете? Приспособимся, а? Под Орденом-то, а?
— Отчего же? — сказал Румата. — Ордену тоже пить-есть надо. Приспособитесь. Кузнец оживился. — И я так полагаю, что приспособимся. Я полагаю, главное — никого не трогай, и тебя не тронут, а? Румата покачал головой. — Ну нет, — сказал он. — Кто не трогает, тех больше всего и режут. — И то верно, — вздохнул кузнец. — Да только куда денешься… Один ведь, как перст, да восемь сопляков за штаны держатся. Эх, мать честная, хоть бы моего мастера прирезали! Он у серых в офицерах был. Как вы полагаете, благородный дон, могли его прирезать? Я ему пять золотых задолжал. — Не знаю, — сказал Румата. — Возможно, и прирезали. Ты лучше вот о чём подумай, кузнец. Ты один, как перст, да таких перстов вас в городе тысяч десять. — Ну? — сказал кузнец. — Вот и думай, — сердито сказал Румата и пошел дальше."