Юлий Цезарь, Октавиан Август и бог Митра
В истории, в политическом её секторе, есть загвоздка, обойти которую удаётся редко кому. Но кое-кому всё-таки удаётся. К примеру, Юлию Цезарю и Октавиану Августу. Оба они были Первосвященниками, причём настоящими, неподдельными, ― как следствие, эту загвоздку обойти им и оказалось по уму. Закономерно, что и при Цезаре, и при Августе Рим, то есть подвластное им государство, процветало как ни при ком другом. И не только экономически, но и философски, и литературно, и научно.
А вот при императорах-оппонентах Цезаря и Августа, назовём их агрессивными неудачниками, всё было по-другому.
Тайна агрессивных неудачников состоит в том, что они ненавидят свою Родину. У слова «родина» есть два значения. Одно значение ― это синоним Истины вообще. Второе значение ― это та ограниченная территория, которая обустроена допущенной судьбой государственной властью и на которой данный человек родился. Понятие подвижное в том смысле, что одни государства рушатся и исчезают, а на их месте образуются другие, с другой системой лозунгов. Однако, несмотря на подвижность, малая родина — понятие осязаемое, человека характеризующее. Агрессивные неудачники всегда ненавидят Родину в обоих её смыслах ― и хотели бы нанести ей ущерб. Они как бы противоположность настоящих Первосвященников, ― которые Родину с большой буквы вот уж точно не предают и её не оставляют.
Первосвященники — явление сложное, единичное и многочисленным обывателям непонятное. Плюс явление ненавистное, ведь ненависть ― это индикатор духовной чуждости, и, как следствие, неправильных действий. Ведь правильное отношение к настоящим Первосвященникам ― это признать их учителями и стараться им уподобиться ― по меньшей мере, по мощности возрастающего умственного потенциала. Но обыватель расти именно умственно как раз то и не желает. Отсюда тупость обывателя, его ненависть к миру Учителей вообще, которые суть Родина.
В биографии того же Юлия Цезаря есть непонятка, она же загадка. Если следовать урокам богини Афины Паллады, то даже умереть следует не просто так, а организовав из своего финала учебное пособие. Юлий Цезарь выбрал умереть у ног статуи Помпея Великого, причём установленной не где-то, а в портике, то есть в том месте театра, где актёры проводят репетиции.
Убийство Цезаря. Винченцо Камуччини
Репетиции отличаются от постановок ещё и тем, что на репетициях обсуждаются мотивы действующих персонажей. А это могучий источник формирования мировоззрения, причём верного, рабочего мировоззрения. Посторонних, то есть зрителей театров, на репетиции не допускают. Чтобы не снижали IQ всем участникам. Зрителей не бывает и во время мистерий. По той же причине. То есть Юлий Цезарь своим выбором места смерти обратил внимание потомков на помещение по своему смыслу приближенное к мистериальному помещению бога Митры. И на находящееся в этом помещении, по сути, храмовое изображение Помпея Великого.
Итак, какую смысловую нагрузку несёт статуя Помпея Великого? Помпей Великий, если охарактеризовать его кратко, это Великий государственник, что проявилось ещё и в том, что он сделал, по сути, государственной религию пиратов ― митраизм. Договорившись с примерно 20 000 благородных пиратов после битвы в современной Алании, Помпей Великий распределил их равномерно по римским войскам и придал им статус комиссаров. То есть создал им все условия для проповеди митраизма. Иными словами, Помпея Великого вполне можно называть апостолом бога Митры.
Тауроктония
Как следствие, Помпея Великого вполне можно назвать дарителем жизненной силы Риму. Если Юлий Цезарь так высоко ценил Помпея Великого, ценил настолько, что умер у его ног, чтобы мы, потомки, задумались, по какой причине выбрал именно это место, то он должен был высоко ценить и бога Митру. А если Юлий Цезарь тайно перед Митрой благоговел, то как-то же это должно было проявляться?
С позиции бытового мышления Юлий Цезарь должен был бы на всех углах вывесить транспаранты с призывом поклоняться Митре. Обустроить храмы Митры на каждом удобном месте. Но так следует только из бытового мышления. Соответственно, Юлий Цезарь должен был поступить как-то иначе. По-жречески. По-первосвященнически. Для обывателя неочевидно и вообще для них непонятно. Даже наоборот от их мнений.
Если бы Юлий Цезарь поступил так, как то диктует бытовое мировоззрение агрессивных неудачников, то есть прямо объявил себя митраистом, то толпы этих неудачников хлынули бы в храмы Митры без всякого предварительного изменения своего мировоззрения на глубинном уровне, то есть на уровне подсознания. Очень скоро самые влиятельные из этих неудачников, ещё их называют «избранниками народа», объявили бы, что это именно они главные эксперты в митраизме. Народ это подобие мысли поддержал бы ― и верховными жрецами митраизма выбрали бы этих, самых влиятельных. На тюремном языке ― бедолаг. А в терминах вышеизложенных глав ― викариев. Всё, конец ― митраизм бы выродился. И даже переродился в собственную противоположность. Помещения могли остаться прежними, а вот наполнение станет противоположным.
То есть поначалу, при зарождении, то есть при Помпее Великом и Юлии Цезаре, митраизм был мировоззрением благородных пиратов, то есть собранием лучших мыслей невиновных арестантов из тюрем — страдания их облагородили. После тюрем и клеймения эти лучшие мыслители и были вынуждены стать благородными пиратами. Подчёркиваем, что был путь именно невиновных! Но в веках, то есть в итоге при неумном поведении императоров из числа агрессивных неудачников митраизм выродился в свою противоположность, то есть в типичное ублажение обывателей путём оправдания их заблуждений и прегрешений. Понятно, что высшими экспертами в этой коллективной дурилке стали бы считаться агрессивные неудачники помельче.
Повторимся: это вырождение произошло бы обязательно и вначале, если бы Юлий Цезарь поступил согласно бытовому образу мысли и стал бы открыто на словах превозносить митраизм. Тем, по сути, подсказав толпе, с какой стороны бутерброда намазано масло. Обыватель ничего иного и не понял бы.
Подобное вырождение одного в другое происходило и прежде в веках. И до рождения Юлия Цезаря, и после его смерти тоже. Из относительно недавних событий можно вспомнить обстоятельства Великой Октябрьской социалистической революции 1917-го года в России. После того, как малоизвестная большевистская партия захватила в рассыпающейся России власть, в ряды этой новой государственной партии хлынули огромные потоки желающих урвать от государственного пирога. Буквально за месяц численность большевистской партии увеличилась в семь раз. И партия и дальше продолжала болезненно распухать за счёт этих скрытых коррупционеров. Изначальные большевики в этой нахлынувшей массе просто растворились. Новоприбывшие хапуги, само собой, требовали демократии, то есть требовали, чтобы обыватели выбрали себе руководителей по своему вкусу. То есть, чтобы выбрали их, Тельцов (созвездие). Они же быки, они же, выражаясь тюремным языком, бедолаги, из числа новоприбывших.
Некоторая часть тех, кто интересуется историей, считает, что именно тогда, в первый месяц после захвата власти изначальными большевиками, то есть людьми, прошедшими через тюрьмы, в смысле через храм Весты, прошедшими через опыт по сути этнографических экспедиций по дальним сибирским ссылкам в национальные селения с обязательными в то время шаманами, ценителями книг лучших авторов, практически проверенными в деле соблюдения товарищества (стихийный митраизм), партия большевиков и погибла. Не сразу и не моментально, а по мере естественной биологической убыли, а также в результате предательств на ступени «мастер» со схемы, иллюстрирующей закон Сталина. Мастера со ступени «патриархатники». Вырождение партии, основанной большевиками, за счёт утопления в массе новоприбывших хапуг, уже было неизбежно.