В России в отличие от Советского союза политических заключенных относительно мало – на 700 тысяч зеков всего около 100 человек. Поэтому и отношения никакого особого нет. В целом, тот факт, что ты никому ничего плохого не сделал, уже приподнимает тебя в неформальной зоновской иерархии. При этом модель поведения, когда ты совершаешь какие-то поступки не за деньги, а исходя из убеждений, вызывает у большинства сидельцев недоверие. Но предъявить тебе формально никто ничего не может.
С администрациями тюрем и колоний ситуация сложнее. Политический заключенный может рассказать журналистам или правозащитникам о нарушениях в местах лишения свободы. А они там всегда есть. Поэтому фсиновцы стараются либо тебя изолировать от общей массы в отдельной камере, либо пытаются договориться через так называемых «блатных». Типа мы тебя не трогаем, но и ты ничего лишнего за пределы зоны не выноси.
Так как проконтролировать это всё равно нельзя, скорее всего вокруг тебя будут создавать некоторую атмосферу формальной законности, нехарактерную для всех остальных зеков. Например, будут фиксировать все незначительные нарушения правил внутреннего распорядка. Потом их могут использовать при решении вопроса об условно-досрочном освобождении, если будет принято решение досрочно не освобождать. Понятно, что будут исключены и любые коррупционные взаимоотношения.