Как надо понимать слова Путина «Мы еще, по большому счету, ничего на Украине не начинали»? А что же было до сей поры?

Посмотрел предыдущие ответы и сначала даже не хотел влезать в этот преимущественно пустой и политизированный трёп. Но вопрос серьёзный, и есть о чём порассуждать.

Происходящее называется «специальной военной операцией» совсем не зря – именно так это планировалось. Смысл в том, что военные действия ведутся «ограниченным контингентом» в другой стране, а Россия при этом живёт как бы в мирном времени.

Это тот же подход, что при СССР был в Афганистане в 1979-1989 гг. То же самое происходило и в современной России, применительно к Сирии, с 2015 г. (но там - в совсем других масштабах). Кстати, собственно российские профессиональные военные, действующие сейчас на Украине (без учёта выведенных по ротации на отдых), по численности примерно сопоставимы с советской армией в Афганистане и тоже составляют порядка 100 тыс. чел. Но к ним надо прибавить почти такие же по численности войска, состоящие из военных ДНР и ЛНР (после проведённых там мобилизаций) и подразделений российских добровольцев.

Так что прямой ответ – «мы начнём», если или когда окончательно выйдем из режима «специальной операции» и резко, в 2-3 раза, увеличим размеры армии, задействованной на Украине (что вполне возможно при условии частичной мобилизации и замены контрактников из гарнизонов внутри России на срочников или призванных резервистов). Также пока не подключена авиация для уничтожения бомбёжками украинской транспортной инфраструктуры (мостов и тоннелей).

Оценка промежуточных итогов идущих 142-й день военных действий возможна как с военной точки зрения, так и с политической.

В военном плане Россия побеждает, и пока потерпела только две серьёзных неудачи: гибель флагмана Черноморского флоте крейсера «Москва» (что резко ухудшило возможности противовоздушной обороны кораблей флота), и переросший в отступление под ударами украинской армии отвод войск от Харькова. Но под Харьковом позиции российской армии уже восстановлены после серии контрнаступлений.

В политическом плане, однако, произошло фиаско. Быстрый ввод и успешное продвижение российской армии с боями к крупным городам привели к достижению задачи по полуокружению Киева, Харькова, Чернигова и т.д. Расчёт был, что после этого украинская армия в основном прекратит сопротивление, а украинские власти в Киеве и областных центрах либо сдадутся, либо сбегут на Запад, и их сменят новые, лояльные или нейтральные, местные элиты. Ничтожно малые силы российской армии у этих городов в принципе и не были рассчитаны на долговременные бои за такие большие города и на их оккупацию.  

Хорошей иллюстрацией задуманного и реализованного в ходе «специальной военной операции» стал украинский Юг – Херсонская область и южная часть Запорожской (кроме Мариуполя). Там российская армия быстро заняла территории, украинские власти бежали (как в Херсоне) и города были взяты почти без боёв, а часть администраций городов и посёлков даже стала работать с представителями России и под их руководством. Многие жители подали заявления на получение российского гражданства (в том числе даже бывший руководитель территориальной обороны Херсона, отряд которого был разбит в скоротечном бою при входе российской армии в этот город). Вот это, видимо, предполагалось осуществить и под Киевом или Харьковом, то есть на всей центральной и восточной Украине.

Но ни украинская армия, ни украинские политики не сдались, а продолжили сопротивление. Поэтому России пришлось вскоре вывести армию из окрестностей крупных городов, что было совершенно оправдано в военном отношении. Но этот отвод, благодаря украинской и западной пропаганде, многие приняли за военный разгром, и именно отсюда пошли имевшие место весной 2022 г. разговоры о «поражении» России и возможности победы Украины «на поле боя». Эта ложь пропагандистов посеяла неоправданные иллюзии в украинском обществе, за которые оно, продолжая военное сопротивление, платит ужасную цену в жизнях своих граждан.

Для России, на мой взгляд, важно понять, что именно привело к ошибочным ожиданиям быстрой капитуляции украинской армии и политического класса. То есть была ли это грубейшая ошибка политической и военной разведок (которые были обязаны адекватно оценить настроения и потенциал сопротивления в украинской армии и обществе), или легковерное следование российского политического руководства за прогнозами западных «экспертов» (почти все они, до начала боевых действий, спорили лишь о том, сколько дней или недель продержатся украинская армия и политики в Киеве), или ошибочное решение политической верхушки РФ с её иллюзиями о «братском народе». Когда-нибудь мы это узнаем.