Каннибализм встречался еще относительно недавно во многих традиционных обществах, поэтому говорить о том, что у нас в генах прописано неприятие каннибализма, не приходится. По сей день возникают какие-то эпизодические случаи каннибализма, так что если в большинстве обществ сейчас каннибализм стал неприемлемым поведением, то дело тут не в изменении наших генов, а в развитии нашей культуры. Это социально-культурная эволюция, а не биологическая. Люди как были способны с давних пор к такому поведению, так и остались с биологической точки зрения. Так что с позиции эволюционной биологии нельзя сказать, что мы переросли каннибализм. Он остается в пределах нашего поведения, это бывает и сегодня. Здесь действуют культурные запреты.
С точки зрения биологии, мы все – потенциальные каннибалы. В определенных условиях, насколько мы можем судить по имеющимся скудным данным насчет каннибализма, все мы на это способны. То какой-нибудь диктатор в африканской стране, то в цивилизованной стране среди бела дня где-то обнаруживается факт каннибализма. Целые народы еще недавно практиковали ритуальный каннибализм, так что какого-то генетического запрета у нас нет, только культурный. На нас действует воспитание, нас с детства запугивают страшными сказками про людоедов, что придет Бармалей и съест нас. Сюжет людоедства в детских сказках присутствует в огромном количестве, и это всегда подается с негативной точки зрения. Конечно, страшно, если кто-то придет и тебя съест. На фоне доминирующих сейчас в культуре идеалов гуманизма, доброго отношения к людям, непричинения вреда, конечно, история про Бармалея вызывает у ребенка ощущение сильнейшего неприятия такого поведения.
С биологической точки зрения, добра и зла не существует. Мы не можем говорить, что одно поведение амебы – хорошее, а другое – плохое и ненормальное. Поэтому биология не оправдывает каннибализм, но допускает возможность такого поведения для данного вида, то есть человека.